Мало вылечить чесотку — надо еще и предупредить ее рецидив, новое заражение. Вне своего большого друга — человека — чесоточный клещ может прожить до двух недель, пока с голодухи не протянет ноги, то есть лапки. Забьется такая тварь в шов на простыне и заразит своего бывшего «хозяина» заново. Так можно годами лечиться без какого-либо эффекта. Поэтому одновременно с лечением дома у больного чесоткой (по-научному это называется семейным или квартирным очагом чесотки) проводятся текущая и заключительная дезинфекции.
Текущую дезинфекцию проводит сам больной или члены его семьи. Лечащий врач только объясняет, что и как надо сделать. Некоторым приходится растолковывать все так долго, что иногда кажется — лучше уж самому все сделать, меньше устанешь. Всего-то и дел — изолировать больного, обеззаразить кипячением его нательное и постельное белье да прогладить с обеих сторон горячим утюгом всю верхнюю одежду, которую нельзя кипятить. Ну и уборка, конечно.
Заключительная дезинфекция проводится дезинфекционной станцией. Врач должен получить согласие больного на ее проведение и сообщить в дезинфекционную станцию по месту его жительства. На станции выписывают наряд и посылают бригаду — когда одного, а когда и двух человек.
Прибыв на место, бригада опрыскивает химическими средствами все, что только можно опрыскать, а то, что хозяева обработать не дают (например, верхние носильные вещи), забирается для камерного обеззараживания. Разумеется, на взятые для обработки вещи выписывается квитанция, как же без нее. Без квитанции никак.
Только вот принимают вещи и выписывают квитанции одни люди, а выдают их — другие. И понимание того, что представляет собой «дубленка женская коричневая с капюшоном, 52 размера», у них разное.
— Вы представляете, — волновалась дама, пришедшая на прием к Марианне Филипповне, — я сдала этим жуликам чудесную итальянскую дубленку, а получила назад какой-то дрянной тулупчик! Правда, коричневый, с капюшоном и пятьдесят второго размера. И теперь они говорят, что ничего мне не должны! Ну как это не должны, если должны!
— Уважаемая… — главный врач запнулась, позабыв, как зовут посетительницу.
— Ольга Даниловна, — подсказала та.
— Уважаемая Ольга Даниловна. Я искренне сочувствую вашему горю, но вы обратились не по адресу. Дезинфекционная станция брала ваши вещи, вот с ней-то вам и надо разбираться. Я как главный врач диспансера, здесь совершенно ни при чем.
— А кому подчиняется дезинфекционная станция?
Посетительница была молода, примерно между тридцатью и сорока, но ближе к тридцати, образованна (сказала, что работает бухгалтером) и очень настойчива.
— Территориальному управлению Роспотребнадзора по городу Москва.
— А вы здесь ни при чем?
— Совершенно ни при чем.
— А мне кажется, что очень даже при чем! Ведь это ваш врач организовал все эти как бы мероприятия! Ведь это он убедил меня сдать верхнюю одежду на дезинфекцию!
— Это его долг, — заметила Марианна Филипповна.
— Его долг — лечить людей, а не обворовывать!
— Для таких громких заявлений нужны доказательства, — нахмурилась главный врач. — У вас они есть?
— Доказательств нет, но это не означает, что я не смогу добиться своего!
— Добивайтесь, — разрешила главный врач. — Ко мне какие претензии? Конкретно?
— Конкретно вы покрываете преступников! — взвизгнула посетительница. — Ваши врачи выбирают состоятельных людей и потом получают от исполнителей свою долю!
— Повторяю еще раз — без доказательств…
— Да плевать мне на то, что вы там себе твердите! — Посетительница вскочила на ноги. — Я хочу получить обратно свою вещь, а от меня пытаются отделаться! Не выйдет! Я выведу всех вас на чистую воду! Мало того что сотрудник, который пришел проводить дезинфекцию, делал мне непристойные намеки, так я еще и без дубленки осталась! Я иду в прокуратуру!
Уходила скандалистка медленно, словно надеясь, что ее остановят и вернут, но главный врач позволила ей уйти. Хлопок дверью получился знатный, аж ложечка в чашке, стоявшей на столе, звякнула.
Марианна Филипповна подумала о том, что чесотка определенно действует на психику и действие это сохраняется надолго после излечения. Взять хотя бы эту идиотку. Пришла не по адресу, да еще устроила такой концерт! Ведь объясняешь русским языком, а толку никакого.
Идиотка не идиотка, а позвонить главному врачу дезинфекционной станции было надо. Негласный начальственный кодекс предписывал предупреждать коллег-врачей о возможных жалобах и осложнениях.
— Алексей Захарович, Белецкая беспокоит…
— Здравствуйте, Марианна Филипповна! Всегда рад слышать! Чем обязан? Опять мои вашим чем-то не угодили?
— Гражданке одной они не угодили. Фамилию я не запомнила, но если надо, могу уточнить у врача. А как зовут, помню — Ольгой Даниловной…
— Кружечникова! — простонал Алексей Захарович. — Она мне все нервы вымотала своей дубленкой!
— Только что у меня была и сказала, что пойдет в прокуратуру.
— Да пусть хоть в Международный суд в Гааге отправляется! У меня все законно. Сдала, получила и ушла, а права качать начала только на следующий день. Если видела, что не своя дубленка, так зачем брала? А теперь поздно пить боржом.
— Она еще сказала, что ваш сотрудник, который к ней приезжал, делал ей непристойные намеки.
— Приезжал к ней наш ветеран, Михаил Михайлович. Он если и делает кому-то непристойные намеки, так только насчет того, что неплохо бы за труды стакан поднести. К дамам у него давно энтузиазма нет — скоро семьдесят лет отмечать будет.
— Некоторые и в семьдесят — знаете какие ходоки! — заметила Марианна Филипповна.
— Знаю. Но и своих сотрудников тоже знаю, и достоинства их знаю, и недостатки. Пусть жалуется. Надо бы еще в ПНД справиться, не стоит ли она у них на учете.
— Возможно. — Марианна Филипповна вспомнила выражение глаз Кружечниковой. — Ну, смотрите сами, я просто предупредить позвонила.
— Спасибо. У меня вообще сейчас какой-то раздрай, — пожаловался Алексей Захарович. — И все, что интересно, так или иначе связано с чесоткой. То в скабиозории вертеп устроили, то эта история с дубленкой. Сплошная нервотрепка.
Скабиозорием называется городской противочесоточный центр, в котором врачи-дерматологи проводят диагностику и лечение чесотки у лиц без определенного места жительства.
— А что в скабиозории? — участливо спросила Марианна Филипповна. С Алексеем Захаровичем они приятельствовали.
— В скабиозории — скабрезности! — скаламбурил Алексей Захарович. — Набрал новый народ…
— А старый куда дели?
— Кто на пенсию вышел, кто уволился. Набрал, значит, а они так хорошо сдружились, что на работу совсем положили. Бомжами не занимались, попросту гоняли их, а большую часть рабочего времени уделяли совместному распитию спиртных напитков и всему, что после распития следует. Безобразничали, короче, как могли. Захожу, представьте себе, среди рабочего дня в кабинет, а там медбрат докторшу прямо на столе приходует!
