— Совсем не приедет, — сухо сказал Данилов, давая понять как тоном голоса, так и выражением лица, что личная жизнь сотрудников ее не касается.
— Я не из-за бытового любопытства интересуюсь, — обиделась тетка, — а чтобы знать, на какую комнату вам ордер выписать. А то выпишу на «одиночку», а завтра придется переписывать.
— Пишите на «одиночку», — заверил Данилов и, вспомнив свой последний ночлег, спросил: — А как там у вас в общежитии в смысле чистоты, мебели и прочих удобств?
— С чистотой все в порядке, свои медики, не рыночная гопота. — Слово «медики» главная по кадрам произнесла с придыханием. — Мебель хоть и не новая, но приличная, кровати, шкафы, столы, стулья, только вот холодильников и телевизоров нет…
На это Данилов и не надеялся.
— …а удобства на этаже. Дом старый, его немцы после войны строили. — Главная по кадрам поиграла выщипанными в ниточку бровями, демонстрируя сочувствие, но закончила на оптимистичной ноте: — Зато горячая вода есть постоянно!
«Какая разница, — подумал Данилов, — все равно, судя по всему, жить я буду в ординаторской. Чем тут еще заниматься, кроме работы?»
Главная по кадрам недолго повозилась с бумажками, выписала ордер, вклеила в пропуск фотографию, припечатала ее, старательно подышав на печать, затем встала, протянула Данилову руку и гаркнула:
— Поздравляю вас, Владимир Александрович, со вступлением в дружную семью медиков Монаковского района!
Нигде и никогда Данилова не принимали на работу столь торжественно. Если бы сейчас под окнами оркестр заиграл «Прощание славянки» или что-то другое в том же стиле, Данилов нисколько бы не удивился. Он осторожно пожал протянутую руку. Женщинам, сколь бы мощно и брутально они ни выглядели, крепкие рукопожатия противопоказаны.
— На первом этаже, прямо подо мной, сидит Иван Валерьевич, заместитель главного врача по хозяйственным вопросам. Отдайте ему ордер и получите ключ…
Ивана Валерьевича Данилов отвлек от дела. На столе завхоза была разложена на газете нехитрая, но весьма аппетитная снедь: розовое, с прожилками, сало, несколько очищенных зубчиков чеснока, толстая и хрусткая на вид горбушка ржаного хлеба, два соленых огурца. Венчал композицию граненый стопарик, стоявший по центру. Бутылку Иван Валерьевич то ли еще не достал, то ли успел спрятать, едва только скрипнула дверь. Скрипевшие петли свидетельствовали (да какое там «свидетельствовали» — вопили!) о том, что завхоз из Ивана Валерьевича никакой, он без внутренней хозяйственной сущности. У хорошего хозяина дверным петлям скрипеть не положено.
Иван Валерьевич молча кивнул в ответ на даниловское «Добрый день», молча взял ордер, покивал плешивой головой и начал рыться в верхнем ящике своего стола.
Поиски затянулись, и Ивану Валерьевичу пришлось нарушить молчание для того, чтобы произнести заклинание привлечения утерянных вещей:
— Куда ж ты, б…, делся, ё…ая кочерга, мать твою по рогам да за ногу!
Повинуясь магии, нужный ключ с номером 12-а на большой белой бирке тут же нашелся и был передан Данилову со словами:
— Вообще-то это тринадцатый номер, но медики народ суеверный, вот и перенумеровали в 12 «а».
— Спасибо, — поблагодарил Данилов и ушел знакомиться с новым местом работы.
В первую очередь Данилов изучил план больницы. Корпусов было пять. Номер один — главный корпус, номер два — роддом, номер три — патологоанатомическое отделение, номер четыре — поликлиника и номер пять — административный корпус. Также имелись отдельно стоящие, но номеров и звания «корпус» не имеющие пищеблок, аптека, гараж и котельная. Данилов с минуту постоял около плана, соотнося его с местностью, после чего перекинул ремень своей тяжелой сумки с правого плеча на левое и направился к первому корпусу, на первом этаже которого находилось отделение анестезиологии и реанимации.
В стационар просто так не войдешь, это не административный корпус. Повсеместно за проход в отделение во внеурочное, не предназначенное для посещений время охранники взимают скромную, посильную возможностям посетителей плату. В Москве она составляет не меньше ста рублей, здесь, в Монаково, по мнению Данилова, могло хватить и пятидесяти, если не тридцати. Меньше тридцати — это уже не по-божески, какое-то подаяние, оскорбительное для любого человека, находящегося в форменной одежде при должности.
На входе в первый корпус Данилову пришлось объяснить, кто он и что ему здесь надо. Новенький, только что выписанный пропуск никакого впечатления на охранника не произвел, кажется, только усилил подозрительность. Не удовлетворившись расспросами, охранник буркнул: «Обождите минутку», — и по стоящему на столе перед ним внутреннему телефону связался с отделом кадров.
— Обострение бдительности? — поддел Данилов, стоило только охраннику положить трубку.
— У меня инструкция: незнакомых пускать только после подтверждения личности, — пояснил охранник. — А то мало ли кто пропуск подделает и захочет сюда бомбу пронести.
— Вы каждого посетителя подтверждаете?
— Посетитель должен иметь на руках правильно оформленный пропуск с подписью заведующего отделением, также правильно назвать фамилию больного и палату, — отчеканил охранник.
— …которые написаны на пропуске, — улыбнулся Данилов.
Улыбка задела охранника за живое.
— Откуда вы к нам пришли, такой умный? — спросил он, сдвигая брови на переносице.
— Из Федерального клинического госпиталя МВД. — Нет ничего проще, чем говорить правду. — Слыхали о таком?
— Видел по телевизору.
Упоминание госпиталя произвело впечатление на охранника: складка на переносице разгладилась, голос смягчился.
— Реанимация направо, — почти дружелюбно сказал он.
— Спасибо, — поблагодарил Данилов, в который уже раз дивясь многообразию окружающего мира. Три охранника в одной больнице, и какие все они разные! Чехов, наверное, о каждом бы из них по рассказу написал, колоритные люди.
Кому-кому, а уж заведующему отделением анестезиологии и реанимации Смолову полагалось долго расспрашивать Данилова, чтобы оценить его профессионализм и личностные качества. Хотя бы минут десять-пятнадцать пообщаться, рассказать про местные порядки и свои требования. Это в усредненном идеале.
В реальности же навстречу Данилову вышел небритый мужик лет сорока с красными от бессонницы глазами, назвался Олегом Денисовичем, сказал: «Опаньки! Вот так нечаянная радость!» — и повел знакомить со старшей сестрой Ксенией Викторовной («для своих я просто Ксюша»), Спустя десять минут Данилов получил четыре комплекта хирургической формы, четыре халата, ключ от ординаторской («раньше не запирали никогда, а теперь жизнь заставила — подворовывают втихаря в больнице»), ключ от раздевалки для сотрудников, находившейся в подвале, и совет идти домой в общежитие, как следует выспаться напоследок.
— Пока наркотический допуск на вас не оформим, работать будете под прикрытием, — сказал Олег Денисович, имея в виду, что сделанные Даниловым назначения наркотиков и психотропов будет подписывать другой врач, — но это ничего не меняет — запряжем мы вас по полной, сразу предупреждаю…
