Они молча дошли до метро. Тогда эта станция называлась «Площадь Ногина».
Далее их пути расходились.
«Я знаю, — сказал отец, — ты будешь делать это всегда, но я тебя прошу: будь осторожней. Никому не доверяй и ни на кого не надейся! В таких делах не имеет значения, умный человек или глупый. Важно другое — везет ему или нет. Но это решает не он. Не обманывай людей, потому что это — возмещаемый грех. Обманывай государство. Это необъяснимо, — продолжил после паузы отец, — но управляют государством именно те, кто его обманывает. Если ты сможешь к ним присоединиться, у тебя будет все! Они всегда остаются в материальном выигрыше, даже если цена их ошибки — революция или переворот. Не приближайся к вершине, потому что те, кто там, всегда приносятся в жертву. При жизни или после смерти. Это закон. Держись по центру и в тени, и все будет в порядке. Если конечно… — отец вдруг замолчал, — но это уже не в твоей власти», — ответил сам себе на себе же заданный вопрос.
Аврелия не стала уточнять, какой.
…«Мир — не сортир. Сортир — не мир, — повторила Аврелия. — Я люблю тебя, папа!»
«Я люблю тебя больше. Но ты так и не сказала, на что мы спорим?» — спросил отец.
«Разве? — удивилась Аврелия. — На стакан сахарной воды!»
«Ну да, — развел руками отец, — как я сразу не догадался? Если он будет наполовину полон, я выиграл. Если наполовину пуст…»
«Выиграла я», — обняла его Аврелия.
«Прости меня, — неуверенно провел рукой по ее лицу отец, — я — старая сволочь, которая никак не может умереть, путается у тебя под ногами».
«Нет, папа, — покачала головой Аврелия. — Бог дал тебе длинную жизнь, чтобы ты оводом вился вокруг несправедливой власти. Но существует ли в природе власть справедливая? Ты сам мне когда-то сказал, что государство — это обман. На что ты надеешься?»
«Только на то, — прижал к себе Аврелию отец, и она почувствовала, как сильно бьется его сердце, — что на излете этой длинной жизни удастся хотя бы разок ужалить».
«Зачем?» — спросила Аврелия.
«Девяносто лет виться, как ты сказала, оводом и ни разу не ужалить? Как я предстану перед Богом?»
«Папа, — вздохнула Аврелия, — возьми меня с собой на Марс».
«Мы установим там сортиры!» — подмигнул ей отец.
«Если только, — уточнила Аврелия, — с Марса, как с Дона во времена Стеньки Разина, выдачи нет. Хочешь стихотворение? — вдруг спросила она и, не дожидаясь ответа, прочитала:
«На Марсе Бог.
Он строг.
Летим туда,
откуда нет пути назад.
Наш выбор небогат:
В дыму сортир,
А под сортиром — ад».
«Отправь его», — попросила Аврелия.
«Куда?» — спросил отец.
«Куда ты отправил свое стихотворение, — сказала Аврелия. — В „Мир санузлов“. Вдруг, в самом деле, выиграем унитаз?»
«Как подписать?»
«Подпиши простым русским именем — София», — вздохнула Аврелия.
«Простым греческим именем», — уточнил отец.
Что в имени моем?
Вода.
Она — моя судьба, —
опустила голову Аврелия.
«Тоже отправить?» — поинтересовался отец.
«Как хочешь», — ответила она.
…До встречи со Святославом Игоревичем оставалось пятнадцать минут.
Аврелия еще раз мысленно прошлась по вопросам, которые им предстояло обсудить. С технической и финансовой сторонами проекта все было ясно. Аврелия в очередной раз отметила мудрость отца, сказавшего ей однажды, что там, где государство — там всегда обман.
Несколько дней назад ей позвонил человек с водевильной фамилией Вергильев. Имя было не лучше — Антонин. Этот Антонин Вергильев, тем не менее, разговаривал с ней грамотно, легко обходя ловушки, которые устраивала ему Аврелия, окончившая в свое время курсы по НЛП (нейролингвистическому программированию) при академии государственной службы.
Положив трубку, Аврелия поняла, что разговаривала с чиновником, причем достаточно высокого ранга, но — бывшим, скорее всего отправленным на вынужденные «вольные хлеба». Она навела справки и выяснила, что до недавнего времени этот Вергильев работал в аппарате одного из первых вице-премьеров. Президент по какой-то причине медлил с назначением премьер-министра, как и двух других вице-премьеров, а потому первый вице-премьер в данный момент все решал и за все отвечал. Чем сейчас занимается уволенный им Вергильев, никто не знал. Похоже, проект «Чистый город — чистые люди» как раз и был тем «полем», где должны были заколоситься его «вольные хлеба».
Не приближайся к вершине, вспомнила Аврелия сказанные ей много лет назад у метро «Площадь Ногина» слова отца. Она помнила название станции, но совершенно не помнила, кто такой Ногин? Должно быть, революционер, кто же еще? Не бойся, папа, мысленно успокоила отца Аврелия, им меня не вычислить. А мне не вычислить… Ногина.
Вергильев сказал, что Святослав Игоревич поручил ему разработать медиа-план. Отлично, ответила Аврелия, кто поручил, тот и платит. Платить будет ЗАО «Линия воды», госпожа… Линник, поправил ее Вергильев, выдержав ироничную паузу перед тем как выговорить фамилию Аврелии. Бюджет рекламной компании согласован, деньги будут вам перечислены. Не отвлекайтесь на мелочи, посоветовал он, эта не та сумма, которая достойна вашего внимания. Вы и не разглядите ее с высоты своего полета.
Ну да, подумала Аврелия, чем ближе к вершине, тем круче ступеньки и… суммы. Но где середина, которой надо держаться и где тень, чтобы укрыться? Неужели (от этой мысли ей стало тревожно, как будто вдруг со зловещим стуком распахнулась форточка, и в лицо Аврелии ударил темный холод) жертвы уже определены?
Святославу Игоревичу, поспешила перевести разговор в сугубо деловую плоскость Аврелия, нравится название «Тангейзер-М», что вы думаете насчет приглашения в Москву берлинской оперы?
Гениальная идея, согласился Вергильев, но с точки зрения нейролингвистического воздействия на массы (он явно издевался над Аврелией!) небезупречная. Во-первых, звучит слишком серьезно, можно сказать эпически, продолжил он. Мало кто в современной России знает, кто такой Тангейзер, как, впрочем, и Вагнер. Футболиста Вагнера Лава да, знают, про композитора забыли, потому что никогда не знали. Во-вторых, представителям старших поколений, воспитанным в духе поклонения Победе советского народа в Великой Отечественной войне, «не покатит» слово «Тангейзер». Добавление же «М» через дефис вызовет у них ассоциацию не со столицей нашей Родины городом-героем Москвой, а с шарлатанским «МММ». В-третьих, молодежь в России предпочитает английский, немецкое слово не произведет на нее впечатления. В-четвертых, к «М», учитывая специфику проекта, просится «Ж». В принципе, «Тангейзер-МЖ» звучит неплохо, но дает повод для насмешек. Конкуренты, недоброжелатели, а они обязательно появятся, могут это использовать.
