Тем сильнее было ее потрясение.
Оказывается, на базу требовалось ехать на электричке. В принципе, это ее не особо испугало. На электричках Даша лет сто не ездила, поэтому с первозданным любопытством наблюдала за чередой бойких торговцев, протискивавшихся через вагон с торбами, набитыми газетами, фонариками, пирожками и новейшими, по чистой случайности еще не запатентованными разработками научной мысли. Ехать пришлось долго, пахло в вагоне неинтересно, но негативные впечатления уравновешивал Серафим, быстро сколотивший вокруг себя группу завсегдатаев Грушинского фестиваля и певший с ними хором.
Так самобытно Даша не проводила выходные никогда.
Но радовалась она рано.
От станции до базы оказалось «рукой подать» – всего восемь километров через лес.
– А доехать никак нельзя? – Сердце у нее тревожно екнуло, в голове всплыли слова Березкиной про маньяка. А при взгляде на засыпанную осенней листвой тропинку, уходившую в густой лес, сразу вспомнились фильмы о серийных убийцах. К тому же никто от станции в ту сторону не пошел. Может, и не было никакой турбазы ни в той стороне, ни на этой станции?
– Зачем ехать! Ты посмотри, какая красотища! – Серафим восторженно крутил башкой и раздувал ноздри, как конь перед скачками.
Кто их знает, этих маньяков, может, они так на «дело» настраиваются? Вон как эмоционирует. Перевозбудился уже. Даша трусливо топталась на опустевшей платформе.
– Мы с тобой еще грибов к обеду насобираем! Представляешь, жареха из грибов со сметаной! Ты умеешь жарить грибы?
– Умею, – неуверенно кивнула Дарья. В принципе, она сказала почти правду. При наличии сковороды можно было пожарить любой продукт. – А что, меня там пустят на кухню?
– Да нет там никакой кухни, – радостно и светло улыбнулся Серафим. – Это ж настоящая турбаза! Я и картошечку с собой взял! Эх, не получится пожарить-то без сковороды. Но мы запечем и так съедим! Класс?
Даша озадаченно почесала нос и пошевелила извилинами. Выходные на турбазе она представляла как-то иначе. После того что Серафим успел озвучить, вопросы застревали на уровне подсознания в связи с тем, что Дарья боялась услышать ответы. Можно было еще дать деру и вернуться в город на ближайшей электричке. Но, представив на дедовом юбилее разъяренную маменьку и довольно лыбящихся родственниц, она решительно поправила на плече свой рюкзачок:
– Давай, Сусанин, веди!
И Сусанин повел.
Через два часа пути под беспрерывные восторги спутника, который, к Дашиному ужасу, периодически с радостными воплями уносился куда-то в чащу и возвращался с грибами, сильно смахивавшими на поганки, она совершенно пала духом. Тонкие, влажные ветки норовили шлепнуть по лицу, осклизлые коряги цинично стелились под ноги, заставляя то и дело поскальзываться, а в животе тоскливо урчал легкий завтрак, требовавший для наступления в организме гармонии сытного обеда.
В душе назревала догадка о кардинальном расхождении интересов с новым знакомцем. Тем более что Серафим, словно плюшевый заяц из рекламы, в попу которому вставили долгоиграющую батарейку, лучился позитивной энергией и от избытка сил и эмоций нарезал вокруг Дарьи круги.
Еще через полчаса показалась турбаза – некоторое количество маленьких домиков на берегу большого и холодного озера.
Душ отсутствовал. Туалет размещался в каком-то сарае без окон, но с косой дверью. В специально отведенных местах горели костры, предназначенные для приготовления туристами пищи. Никакой цивилизацией здесь и не пахло. Более того, в домиках из мебели имелись лишь панцирные двухярусные кровати с матрасами и без белья.
– Ах ты ж, – пробормотала Даша, увидев убранство их комнаты. Зато стало ясно, почему Серафим так весело отреагировал на ее вопрос о раздельных спальных местах. На этих узких лежаках и одному было тесно.
– Ну, займемся обедом? – кавалер воодушевленно потер руки и начал потрошить рюкзак, из которого, помимо резиновой лодки, выудил на свет два набора алюминиевой посуды тюремного дизайна, банки с консервами и пакет картошки.
Даша, не предполагавшая, что в наше время еще можно так страшно и ностальгически отдыхать, ничем полезным похвастаться не могла. У нее в рюкзачке имелся лишь комплект шелкового белья (нет, разумеется ничего такого она не планировала, но вдруг…), гигиенический дорожный наборчик, косметичка со всякими женскими мелочами и шоколадка. Более того, ночь еще не наступила, а она уже основательно продрогла в этом крошечном домике. И как тут спать? Не говоря уже о романтике и шелковом белье!
– Пойдем, будем знакомиться с народом! – дернул ее Серафим, не дождавшись ответной реакции на предложение заняться обедом.
Уик-энд обещал пройти весьма экзотично.
– Это было чудовищно, – причитала Дарья в воскресенье вечером, дорвашись по телефону до Березкиной. Предварительно она с отвращением сбросила испачканную, влажную, пропахшую костром одежду, набрала полную ванну горячей воды и с наслаждением в нее залезла. – Верка, я запомню этот кошмар на всю жизнь!
– Домогался? – жадно и взволнованно предположила Березкина. – Я так и знала!
– Да и не собирался даже!
– Вот гад! А зачем обнадеживал? Зачем в лес звал? – возмутилась подруга.
– За романтикой! Он два дня пел песни под гитару, жрал какое-то месиво из котелка, катал меня по озеру на лодке и цитировал Есенина. Я его ненавижу! Мы шли пешком три часа! Я даже не могла оттуда сбежать, потому что не знала, в какой стороне станция! Там не было душа и горячей воды! А туалет – яма в сарае! А самое страшное, что там целая стая таких же ненормальных, как этот Серафим! Этот экстрим надо продавать за большие деньги ностальгирующим по студенческой молодости олигархом. Но за кустами непременно должен стоять автобус, чтобы всех бывших студентов по первому свистку отвезти обратно к людям. Березкина, я вся чешусь! Я замерзла, я там ходила в чьем-то жутком свитере, провонявшем рыбой, и в байковых штанах, которые мне одолжил сторож! Красотища!
– И что, ты ему в таком виде не понравилась?
– Как бы не так! Это я себе не понравилась. А Серафим сказал, что мне это все идет гораздо больше, чем мои шмотки, в которых я приехала. В этом свитере и портках, видавших еще побег наполеоновских войск, я, видишь ли, стала ему роднее! Он чокнутый извращенец! А еще он удивлялся, что я не знаю нормальных песен! Они пели какую-то муть, а когда напились, перешли на Ваенгу и Стаса Михайлова. Представляешь, я, чтобы согреться, тоже пила. И даже пела! А пьют они какое-то вино из трехлитрового пакета с краником! Березкина, ты представляешь себе, что это за вино? Это прокисший виноградный сок с запахом дешевых духов!
– Как я тебе завидую, Никитина, – вдруг тихо и грустно обронила Вера.
– А? – поперхнулась очередным возмущенным пассажем Даша, едва не утонув от удивления. – Ты что?
– Ничего. Вино из трехлитрового пакета, песни у костра, озеро и никакой необходимости рисовать себе морду, причесываться…
