Леня снова разгримировался у себя в машине и, сделав
несколько кругов, остановился неподалеку от «Интертрейда». Он включил
радиоприемник и поймал волну, на которой работал вклеенный в конверт маячок.
Поймав отчетливый сигнал, он включил портативный пеленгатор и убедился, что
маяк по-прежнему находится в офисе фирмы. Теперь оставалось только ждать. Ждать
и надеяться, что его предположения верны.
Все его расчеты основывались на том, что фирма «Интертрейд»
— всего лишь передаточное звено, так сказать, почтовый ящик, и конверт с
полярной крачкой отправится отсюда куда-то еще.
Леня делал вид, что дремлет, время от времени бросая взгляд
на тускло светящуюся шкалу пеленгатора.
Лола занималась своими текущими делами, нет-нет да и
посматривая на часы. Она знала, что сегодня — ее последний рабочий день, и от
этого время тянулось особенно медленно. В двенадцатом часу заглянула Светка
Ягодкина из бухгалтерии с заманчивым предложением покурить.
— Крыса на месте, — прошептала Лола, опасливо
взглянув на кабинет начальницы, — и она сегодня в особом озверении!
— А-а! — сочувственно протянула Светка. — Ну,
тогда ладно, не дразни ее, а то вообще заживо сожрет!
— Что за болтовня в рабочее время? — донесся
визгливый голос из кабинета начальницы.
— Все слышит, ведьма! — одними губами прошептала
Светка и выскочила из приемной.
Неожиданно в коридоре раздались незнакомые шаги, и в
приемную вошел невысокий худощавый мужчина с неприятным красноватым лицом и маленькими
холодными глазами.
— Простите, вы к кому? — спросила Лола, вскочив
из-за стола.
Посетитель, не обращая на нее внимания, пересек приемную и
подошел к двери Крысиного кабинета.
— Вы к Ларисе Борисовне? — еще раз попыталась Лола
выполнить свою должностную функцию.
— Сидеть! — прошипел незнакомец, выстрелив в нее
ледяным взглядом. — Докладывать обо мне не надо! — и взялся за ручку
двери неожиданно большой рукой, густо поросшей рыжеватыми волосами.
— А как же… — пробормотала Лола, испуганно попятившись.
— А вот так! — отрезал посетитель и скрылся за
дверью кабинета.
Впрочем, пробыл он там совсем недолго, не больше минуты, и
покинул офис, оставив после себя какой-то странный холодок, какой чувствуется в
воздухе после грозового разряда.
Лола готова была поклясться, что появление этого человека
напрямую связано с появлением в утренней почте конверта с полярной крачкой.
Будем надеяться, что Леня его не упустит. Лола сделала все что могла, и вскоре
обретет свободу. Ей больше не придется вставать ни свет, ни заря, одеваться как
огородное пугало и сносить издевательства Крысы Борисовны…
Однако сегодня нужно вести себя как ни в чем ни бывало,
поэтому, когда директор отбыл обедать, Лола тоже засобиралась на улицу. Крыса
выскочила из кабинета и пыталась устроить ей очередной разнос, но вышло у нее
это как-то неубедительно, не было в ее крике подлинного чувства. Лола отнесла
это за счет Крысиного общения с тем страшноватым типом, что приходил за
письмом. Она опустила глаза, как примерная секретарша, и слушала Крысу молча,
изредка прерывисто вздыхая, как будто стараясь удержать подступавшие рыдания.
— Все делаешь медленно, на рабочем столе у тебя сам
черт ногу сломит! — бухтела начальница, хотя это была заведомая ложь — у
Лолы на столе был относительный порядок.
— Графин с водой аж зеленого цвета! — надрывалась
Крыса. — Год наверное воду не меняла!
Лола подозревала, что допотопный графин и стаканы Крыса
велит держать в приемной исключительно из вредности. Никому этот графин не был
нужен, никому и в голову бы не пришло пить из него воду. Разве что цветы
полить, там им как раз застарелая вода полезнее, меньше фтора. У директора в
кабинете бар, там и минералка, и тоник с содовой, все есть. Если же какому
сотруднику в приемной станет плохо от Крысиных слов, то у Лолы наготове в ящике
стола бутылка простой негазированной воды. Но Крыса выбросить графин не давала
ни за что. Уборщице Нюсе уже не раз влетало за графин, она только рукой махала
в ответ на Крысины вопли.
Поскольку Лола молчала и опускала глаза, чтобы Крыса не
заметила в них тщательно скрываемое злорадство, начальнице надоело Лолу
воспитывать, и была объявлена временная амнистия.
Обедать в диетическом бистро по-прежнему не хотелось, Светка
Ягодкина снова упорхнула куда-то со своим супермужчиной, и Лола отправилась
пить кофе, тщательно следя за сумкой.
Ее престарелый воздыхатель был там, сидел за столиком, лицом
ко входу и, увидев Лолу, просиял. Зубы у него были все в наличии, но слишком
ровные и белые, чтобы быть настоящими.
«Наверное, челюсть вставная», — ехидно подумала Лола, и
тут же устыдилась.
Человек пожилой, что с него взять? Еще неизвестно, как будет
Лола выглядеть в его возрасте. Деду-то, по самому скромному счету, не меньше
семидесяти. Лола представила, как она будет выглядеть в семьдесят лет, и в
ужасе зажмурилась. Потом она решила, что при ее вредной работе она до такого
возраста просто не доживет, что Ленька вгонит ее в гроб во цвете лет, и немного
успокоилась.
— Здравствуйте, моя очаровательница! — сказал
старик совсем рядом.
Лола открыла глаза и улыбнулась ему как можно приветливее.
Ее грела мысль, что она беседует со старичком в последний раз. И в кафе это она
больше никогда не придет, и девицу за стойкой больше никогда не увидит, и того
громилу-охранника тоже…
Старичок в это время бодро смотался к стойке и заказал для
Лолы кофе и лимонный пирог. Ему официантка принесла зеленого чаю.
«Здоровье бережет», — отметила Лола.
— Вы не представляете, как я рад вас видеть! —
высокопарно начал старик, — я ждал вас сегодня с таким волнением! Дело в
том, что вчера я не смог прийти…
— Заболели? — участливо спросила Лола.
— Нет, что вы, никакая болезнь не смогла бы меня
удержать дома! — воскликнул старичок и артистично взмахнул руками.
«Точно, бывший дирижер, — подумала Лола, — или
артист. Голос у него такой звучный, привык на сцене разговаривать…»
Она тяжко вздохнула, вспомнив, что тоже принадлежит к
артистической братии. И вот, вместо того, чтобы покорять сердца публики, чтобы
стоять на сцене в свете прожекторов и слушать крики «Браво!» Лола должна
торчать в дурацкой конторе и общаться с мерзкой начальницей. За что,
спрашивается?
Где корзины цветов, благоухающие в артистической уборной,
где восторженные отзывы в прессе? Где толпы поклонников, осаждающие служебный
вход в театр? Где гастроли, где великие режиссеры, умоляющие ее сняться в их
фильмах?
Где ток-шоу, где приглашения на фестивали, где премии,
наконец?
Ничего этого в ее жизни нет — ни цветов, ни аплодисментов,
ни поклонников. Впрочем, один поклонник, кажется, есть, вон он сидит рядом и
заглядывает в глаза. Что ж, горько подумала Лола, на безрыбье и рак рыба…
