То есть как раз ничего удивительного на первый взгляд не
было. Возле входа в здание вокзала стояла, приоткрыв рот и удивленно разглядывая
яркую городскую толпу, крестьянка из какого-нибудь забытого Богом медвежьего
угла. Короткий тулуп с торчащими из него клочьями овчины был перепоясан
потертым кожаным ремешком, голова обвязана клетчатым шерстяным платком, чуть не
до глаз закрывающим лицо, на ногах — стоптанные валенки, в руке — узелок…
Все в этой крестьянке было какое-то нарочитое, театральное,
а самое главное — Леня узнал ее продранный тулупчик. Он осторожно обошел
«крестьянку» и, ухватив ее за локоть, вполголоса спросил:
— Скотину-то на кого оставила?
— Ка… какую скотину? — женщина испуганно
повернулась к нему. — Отпусти меня, дяденька! Мы люди темные, этих ваших
городских дел не знаем! Отпусти меня, дяденька, а то я милицию позову!
— Какую скотину, спрашиваешь? — повторил за ней Маркиз,
оставив без внимания упоминание милиции. — Известно, какую: кота, попугая,
а главное —волкодава своего карликового… и как, интересно, ты умудрилась,
Лолка, встать в такую рань? Обычно тебя и в десять утра пушками не разбудишь!
— Ну, Ленька, ты даешь! — возмутилась
«крестьянка». — Я так отлично загримировалась, а ты меня расколол! Как это
тебе удалось?
— Очень просто, — проговорил Леня, отведя ее в
сторону, — во-первых, ты, дорогая, как обычно, переиграла. Где ты сейчас
видела деревенскую тетку с узелком? Сейчас в любой дыре можно обзавестись
недорогой сумкой на колесиках! И платок в наше время крестьянка в город ни за
что не наденет, найдет какую-нибудь меховую шапку… а самое главное, я этот
тулупчик слишком хорошо помню, мы же его с тобой один раз уже использовали в
качестве реквизита! Я вот эту дырку сам проделал, для достоверности!
— Ну, Ленька, неинтересно с тобой! — обиженно
проговорила Лола. — Я так старалась…
— Чересчур старалась, — припечатал Маркиз. —
И вообще, можешь ты мне объяснить, как ты сюда попала? Как ты узнала, кто такая
Лена?
— Думаешь, только ты такой умный? — Лола
подбоченилась. — Я не глупее тебя буду!
— Ладно, некогда нам препираться, объяснишь мне все
потом! — Леня озабоченно огляделся. — Сейчас есть более неотложные
дела…
К перрону медленно подходил поезд — фирменный экспресс
«Антарск — Санкт—Петербург».
Действовать нужно было очень быстро. Счет шел на минуты.
Маркиз внимательно огляделся.
Около входа в заведение быстрого питания, возле самого
начала перрона, стоял маленький ярко-голубой грузовичок, который привез в
бистро несколько ящиков пепси-колы и других «асфальтовых напитков». Водитель
грузовичка, он же экспедитор, вышел из дверей и собирался ехать дальше по
своему маршруту. Тут же, рядом со входом в бистро, скучала привязанная за
поводок к оконной решетке симпатичная овчарка. Должно быть, хозяин зашел
перекусить, а собаку оставил снаружи, чтобы не вызвать недовольство персонала.
Леня подошел к тележке торговки, которая предлагала
пассажирам пирожки и чебуреки, купил у нее пару сосисок в тесте и направился к
собаке. Он положил перед овчаркой угощение и сделал приглашающий жест. Собака
вопросительно взглянула на него, наклонив голову набок, чуть заметно поведя
ушами и как бы спрашивая: это действительно мне? Вы не шутите? Маркиз дал ей
понять, что он не шутит. Тогда собака деликатно принялась за еду.
Воспользовавшись тем, что собака занята, Леня ловко
отстегнул поводок от ее ошейника, шагнул к грузовичку и нагнулся, сделав вид,
что завязывает шнурки. Провозившись примерно полминуты, он выпрямился и подошел
к лесам, на которых заметил засаду. Там он тоже ненадолго задержался, после
чего вернулся к Лоле. Быстро, вполголоса проинструктировав свою напарницу, он
отошел от нее и остановился в сторонке, наблюдая за развитием событий.
— Ладно-ладно, Ленечка, — проворчала Лола, когда
он уже отошел и не мог ее слышать, — сейчас, так и быть, я тебе подыграю,
но потом, дома, мы с тобой разберемся… думаешь, все тебе сойдет с рук!
С этими словами она направилась на привокзальную площадь.
Поезд «Лена» остановился. На перрон высыпала толпа
пассажиров — озабоченные командированные, шумные провинциалы, удивленно
оглядывающиеся по сторонам, готовые к чудесам северной столицы…
И столица не замедлила поразить их своими чудесами!
Водитель лимонадного грузовичка сел за руль своей машины,
включил первую скорость и тронулся. При этом он почувствовал какое-то
сопротивление и оглянулся… Посмотреть на это стоило.
Собачий поводок, которым Леня привязал его грузовичок к
опоре лесов, натянулся. Леса зашатались, угрожающе накренились и рухнули.
Пассажиры фирменного сибирского поезда, встречающие, носильщики и прочий
вокзальный люд, изумленно смотрели, как громоздкая металлическая конструкция
медленно, словно во сне, падает на землю. К счастью, при этом никого не задело,
только по кузову голубого грузовичка пришелся скользящий удар, раздавивший
несколько ящиков лимонада, да еще сверху, с платформы лесов, свалился какой-то
странный человек, сжимающий в руке непонятный прибор, отдаленно напоминающий то
ли здоровенную мясорубку, то ли складной телескоп.
Пассажиры, носильщики и остальная гражданская публика
приняли этого человека за электрика, ремонтировавшего электронное табло, но
сержант Синичкин, милиционер, по долгу службы обходивший вокзал, знал, что
никаких электриков в этот час быть не должно. Кроме того, Синичкин до того, как
прийти в железнодорожную милицию, служил в воздушно-десантных войсках и знал,
что загадочное устройство, которое сжимает в руке неизвестный — не что иное,
как сверхсовременная австрийская снайперская винтовка, почти полностью
выполненная из полимеров и легкая, как перышко. Поэтому сержант Синичкин,
расстегивая на ходу кобуру, бросился к месту происшествия. Руководство
регулярно напоминало Синичкину, что борьба с терроризмом — это важнейший
участок его работы.
Однако неизвестный, несмотря на падение с большой высоты,
мгновенно поднялся на ноги и, не выпуская из рук свое экзотическое оружие,
сильно хромая, бросился в здание вокзала, где тут же смешался с толпой.
Сержант Синичкин продолжал преследование, одновременно по
рации запрашивая подкрепление.
Леня Маркиз, не уверенный в благоприятном исходе этого
преследования, кратчайшим путем устремился на вокзальную площадь.
Хозяин овчарки, услышав доносящийся с улицы грохот, выбежал
из бистро, дожевывая на ходу гамбургер, и бросился к своей собаке.
Овчарка смотрела на него большими выразительными глазами,
всем своим видом показывая, что она не виновата в происходящем вокруг
беспорядке. А куда девался ее поводок — этот вопрос тоже не к ней. Сосиски в
тесте, которые могли бы послужить косвенной уликой ее причастности к
происшествию, уже давно были съедены.
Тем временем на привокзальной площади разворачивались
другие, но не менее драматические события.
