Конечно, во мне екнуло, еще как. Я жалела простудившегося Даньку, но, честно говоря, больше всего я радовалась тому, что он страдает. Да, это плохо, это эгоистично, но как приятно!
– Разумеется, он не хочет тебя видеть, – ошарашила меня свекровь.
Впрочем, а что изменилось после вчерашнего разговора?
– Но я могла бы тихонько открыть тебе дверь сама…
Нонна собралась мне помогать?! Или это какая-то уловка, чтобы нас вконец рассорить?! Почему я должна верить свекрови? Я ей нисколечко не верю.
– Ему очень плохо, Эля.
– Хорошо, Нонна Викторовна, я подумаю.
И похвалила себя, что выкрутилась очень тактично.
– Она подумает! – воскликнула моя все еще не бывшая свекровь и чуть не расплескала свой чай. – Я бы сорвалась и летела к нему на крыльях любви! Где твои крылья, милая?!
Мне их подрезали, чтобы не улетала в мечтах слишком высоко. Но этого я ей не сказала.
– У тебя есть номер моего телефона, – задумчиво изрекла свекровь на прощание. – Предупреди, когда придешь. Нужно поймать момент.
Поймать момент для чего? Я ей не верила. Ну не может Нонна мне помогать налаживать отношения со своим сыном. В принципе не может, потому что она моя свекровь, а свекровь – это мой враг. С другой стороны, если Даньке действительно плохо и он ждет меня, втайне надеясь… Нет, я должна быть непоколебима, пока не разгадаю тактического маневра Нонны. Сегодня выходной день, этим и займусь.
Закрыла за ней дверь и пошла обратно к столу. Проанализируем увиденное и услышанное. Она пришла с оладьями, сказала, что я сильно похудела. Да, я скинула пару килограммов, джинсы на мне болтаются. Но это не повод меня подкармливать… Если только в оладьях нет яда! Вот наемся и умру. Интересно, долго будет страдать Данила? Хочется, чтобы всю жизнь. Говорят, если искренне любишь человека, то желаешь ему счастья. Я люблю Данилу, но желаю ему счастья только со мной, и по-другому любить не хочу.
Я съела три больших оладьи, запила их сладким чаем, и жизнь показалась мне менее зловещей, чем с приходом свекрови. Странно, что она стала налаживать со мной отношения. Странно, что оладьи оказались очень вкусными. И вообще все странно! Почему я еще сижу и не мчусь к Даниле?! Он меня не звал, в том-то и дело. Я почувствовала острую потребность с кем-то обсудить сложившуюся ситуацию, протянула руку к телефону, а тот внезапно пронзительно запиликал.
– Данька! – обомлела я и закрыла глаза. Что ему сказать? Что сказать?! Скажу, что я дура и его люблю. Нет, сначала скажу, что люблю, а потом, что дура. Ах, нет. Он подумает, что я дура потому, что люблю его! – Да? – прохрипела я в трубку.
– Элечка? Доброе утро, это Лизавета Сергеевна.
– Бабушка Данилы? – разочаровалась я.
– Хорошо, что ты еще меня помнишь, – рассмеялась старушка. – Элечка, у меня к тебе большая просьба. Ты знаешь, что я еще на даче?
– Знаю, Лизавета Сергеевна.
– Деточка, у тебя же сегодня выходной?
– Угу.
– Приезжай ко мне. Мне нужна твоя помощь.
Родственники мужа атаковали меня со всех сторон.
– Очень нужна? – тоскливо поинтересовалась я.
– Очень.
– Хорошо, я приеду. Только напомните адрес.
Бабушка Данилы продиктовала, как ее найти. Я слабо помнила, где находится дача, давно уже там не была. И не собиралась бывать в ближайшее время. А тут нате вам – бабушка! Я должна налаживать отношения с ее внуком, а не помогать старушке делать заготовки на зиму. И все-таки согласилась, такая я слабохарактерная.
А вдруг на даче меня встретит Данила?!
Лизавета Сергеевна милая дама, она никогда не станет врать, не то, что ее великовозрастная дочь! Значит так, думала я, собираясь одеться теплее обычного, Нонна замышляет нечто недоброе, приходит и зовет меня якобы к Даниле. А Данила на самом деле сидит с бабулей на даче. Правильно! Нонна хотела заманить меня в ловушку. Что она могла придумать? Что? Да любую гадость, она же свекруха! А вот Лизавета Сергеевна, увидев у себя удрученного внука, решила тут же исправить положение и помирить нас. Ура! Меня на даче ждет Данила, и я лечу к нему на крыльях любви. Где они, нужно поискать, за сонмом обид и разногласий мои крылышки потерялись. Ничего, я приеду и скажу ему что-нибудь ободряющее:
– Данила, я дура!
Почему-то только это ругательство крутится у меня на языке. Видимо, совесть подсказывает.
Я натянула теплый свитер, плотные джинсы, обула кроссовки и… остановилась. Как я должна выглядеть, чтобы соблазнить собственного мужа? Разве так? Нет, иначе. Я скинула кроссовки и обула вчерашние шпильки, брошенные в коридоре, поменяла свитер на легкомысленную блузку и подкрасила губы. Нужно было накрасить ресницы, но я не могла больше оставаться дома.
Старый джип радостно взревел и под моим чутким руководством сорвался со стоянки, словно футбольный мяч, запущенный в игру. Мимо мелькали дома, пешеходы, другие неповоротливые машины, еле тащившиеся по сонным воскресным улицам. Только бы не встретить гаишника, так не хочется терять время на пустую болтовню. Да, я нарушаю, но ради чего? Ради любви! Неужели вам, мужчина, это непонятно? Непонятно? Эх вы, мужчина. Но мне повезло, никто не встретился на дороге, я домчалась за полчаса.
– Скажите, пожалуйста, – обратилась я, не выходя из машины, к дачнице в смешной белой панамке, проходившей мимо, – где здесь одиннадцатая линия?
– А кто вам нужен на одиннадцатой линии? – ответно заинтересовалась та.
– Лизавета Сергеевна Филимонова, – в памяти услужливо всплыла девичья фамилия свекрови.
– Филимонова? – озадачилась дама в панамке. – Не знаю, кто такая Филимонова. Знаю одну Лизавету Сергеевну, но она Кудрявцева.
– Ах, какая разница, – в сердцах воскликнула я и выслушала, как проехать к дому.
Как оказалось позже, разница была очень существенной.
Дом с мансардой, увитый краснеющим в лучах осеннего солнца плющом, я увидела издали. Сразу показался небольшой белый забор из штакетника, за ним виднелось разноцветное море последних цветов. Как же хороши их краски перед наступлением холодов, ни в чем астры и хризантемы не уступают своим летним собратьям. А вот и седая дама в соломенной шляпе, склонившаяся над клумбой.
– Лизавета Сергеевна! – кричу ей, выскакивая из машины. – Добрый день!
– Здравствуй, дорогая, – дама выпрямляется и ласково улыбается, глядя на меня через очки. – Сейчас я ворота открою, заедешь.
– Не нужно, я сама, помню, как они открываются.
Я знаю, что открыть тяжелые деревянные ворота с металлическим каркасом не под силу старушке, и пытаюсь ей помочь. Скрипучие половины поддаются не сразу, отвыкшие от распахнутого состояния. Да, Данила с Нонной визитами бабулю не радуют. Но с другой стороны, Лизавета здесь в одиночестве отлично отдыхает. Я бы тоже на старости лет хотела жить в таком спокойном месте в милом домике с мансардой и печным отоплением. Летом здорово, как на даче, а зимой тоже можно уютно устроиться. Я представила, как сижу у огня, а рядом в кресле-качалке Данила. Да, получается, что не одна…
