— Это ты?.. Да, с полчаса, как приехала… 1773 Ист 12 Стрит. Квартира 3С. Я жду.
Георгий появился минут через пятнадцать. Татьяна услышала легкий стук во входную дверь с кухни, где она перемывала купленную посуду, и метнулась через холл. Открыла — Георгий стоял на лестнице и улыбался. Татьяну поразила его бледность, от которой лицо казалось сильно напудренным, как у Пьеро. Она протянула к нему мокрые руки, Георгий, сильно хромая и продолжая улыбаться застывшей улыбкой, прошел в холл мимо нее, чуть обернулся, молча спрашивая, куда идти, миновал кухню, вошел в приотворенную дверь их теперешнего жилья, — Татьяна растерянно следовала за ним по пятам, — и упал без сознания, не дойдя до матраца двух шагов.
Глава 17
Рана выглядела ужасно. Татьяне всегда казалось, что она не боится крови, но теперь выяснилось, что между порезанным пальцем и огнестрельным ранением существует немалая разница. Когда она, кое-как перетащив враз отяжелевшего Георгия на матрац, расстегнула рубашку и вытащила окровавленный ком, бывший когда-то гостиничными полотенцами, в глазах у нее потемнело.
Развороченная, посиневшая по краям плоть выглядела настолько скверно, что Татьяна решила — все бесполезно, ранение смертельно, она останется одна с трупом на руках.
Но, взглянув на бледное лицо Георгия, она крепко прикусила нижнюю губу и приказала себе немедленно собраться и подумать. Лихорадочно роясь в аптечке, она вспоминала какие-то обрывочные сведения, полученные из книг и давних занятий на кафедре медицины — спасибо военизированному советскому строю, заставлявшему студенток гуманитарных вузов получать дипломы медсестер.
Гораздо страшнее было бы увидеть в боку Георгия, вот здесь, чуть левее и выше, аккуратную дырку: она ни за что не смогла бы определить, задеты ли внутренние органы, и Георгий уж точно умер бы от внутреннего кровотечения. А, судя по тому, что она видела сейчас, пуля прошла фактически по касательной, разворотив ткани и задев ребро. Насквозь промокший кровавый ком, валяющийся на полу, говорил о том, что крови Георгий потерял предостаточно — трудно представить, как он добрался в таком состоянии из Манхэттена в Бруклин.
— На метро, — сказал Георгий, Татьяна вздрогнула, взглянула ему в лицо и увидела, что он открыл глаза и смотрит на нее с вымученной улыбкой. — Прости, что свалился… Устал.
— Молчи, молчи, не разговаривай!.. — Татьяна тихо засмеялась, глотая слезы. — Бандит… Делает из меня сестру милосердия на старости лет… Как я это буду перевязывать, скажи? Тут же швы накладывать надо! И укол… не помню, от заражения крови? В общем, какой-то пенициллин…
Она сдвинула брови, соображая. Потом прикрыла рану несколькими стерильными салфетками из аптечки и схватила телефонную трубку.
— Алло? Сол? Соломончик, выручай, у меня опять корень воспалился! Ну, да, Таня, Таня… У меня просто ни минуты свободного времени! Я забегу, и ты мне дашь пенициллинчику, лады?
Она вдруг вспомнила, в каком она виде, и представила чистенький офис зубного врача Соломона Беренштейна, в который она входит в своих более чем странных джинсах и парусиновых тапочках на босу ногу. В ту же минуту Сол сказал:
— Танька, не пудри мозги. Я тебя по телеку видел. Давай адрес, я сейчас приеду.
Татьяна растерянно посмотрела на Георгия. Его синие глаза блестели лихорадочным блеском, но взгляд был прежний: внимательный и острый.
— Ты ему доверяешь? — спросил он так, будто слышал весь разговор.
Татьяна растерянно кивнула.
— Он из Питера… мы в одном классе учились…
— Хорошо, — Георгий кивнул и откинулся на подушку. Его лицо было уже не белым, а синеватым, вокруг носа и губ залегла тень.
Ее сердце сжималось от страха, когда она быстро продиктовала адрес — офис Соломона находился буквально в двух шагах, и нагнулась к Георгию.
— Что?.. Что?.. Тебе плохо, да?
Георгий слабо шевельнул рукой — это, видимо, означало беспечный взмах:
— Ничего… не бойся… просто усталость… я же… лезный…
Глаза у него закрылись, голова упала к плечу.
Сол вошел в комнату с выражением озабоченности на круглом лице. Его вьющиеся, когда-то черные, а теперь наполовину седые волосы, как обычно, стояли дыбом. Эта львиная грива на маленьком туловище делала голову Сола непропорционально большой, в школе его дразнили Головастиком.
Сол поставил на пол кейс, посмотрел, нахмурившись, на Георгия, на окровавленные полотенца на полу и повернулся к Татьяне.
— Где руки помыть?
Она бегом проводила его в ванную, молясь, чтобы никто из жильцов не вернулся внезапно с работы.
— Что это у тебя на голове? — спросил Сол, моя руки. На убогость помещения он, вроде бы, не обратил ни малейшего внимания, но Татьяна заметила, что он по-кошачьи отстраняется от грязных стен и старается не задеть краев раковины рукавами белоснежной рубашки.
Татьяна машинально поправила короткие черные пряди.
— Да вот, — сказала она, силясь улыбнуться. Глаза Сола в расколотом зеркале внимательно наблюдали за ней. — Меняю имидж…
— Ясно.
Неся перед собой вымытые руки, Сол впереди нее вернулся в комнату.
Колдуя над раной, доставая из кейса одноразовый шприц, он говорил будничным тоном:
— Когда я увидел в новостях этот сюжет, я подумал, что копы совсем свихнулись. Про тебя, конечно, можно что угодно подумать, ты же чокнутая… но в то, что ты зарезала молодого любовника в собственной квартире… да еще с особым садизмом… В общем, я сразу понял, что это не про тебя. Ладно, ничего не говори, захочешь — потом расскажешь. Могла бы сразу ко мне прийти. Я еще помню, как ты у меня математику списывала.
Он ловко перевязывал развороченный бок Георгия, как будто всю жизнь провел в полевых госпиталях, а не за мирным трудом зубного врача.
— Повезло твоему приятелю… Это не вы вчера перестрелку в «Американе» устроили?.. Ребро треснуло, но это для здорового мужика ерунда… Бегать не сможет некоторое время… Придется отлежаться. Крови, правда, много потерял, судя по его виду. Дашь ему красного вина. Яблоки. Печенку… Сладкий чай. Рецепт на железо я выпишу, купишь в аптеке, пусть жрет железо, как беременная женщина. А это пенициллин. Как я понимаю, он всю ночь с этими полотенцами шастал?.. Ну, я сделал все, что мог. Надеюсь, обойдется без сепсиса. Мужик здоровый. А температура должна пройти, только пенициллин не забывай давать.
Сол начал укладывать кейс. Татьяна сделала шаг и крепко обняла бывшего одноклассника. Его растрепанная седеющая голова оказалась на уровне ее шеи — он всегда был самым маленьким в классе.
— Ладно, ладно! — Сол выставил перед собой квадратные ладони с волосатыми пальцами. — Может, тебе денег надо? Счета-то твои, наверное, арестовали?.. И потом… ты что, собираешься в этом тараканнике жить?
— Собираюсь, ага… некоторое время, — Татьяна кивнула, смаргивая слезинку. — Ты не беспокойся, тут лучше. А деньги у меня есть, спасибо.
