Варя подошла к окну. Именно в этот момент снег, как по заказу, идти перестал, и, похоже, даже ветер утихомирился. Во всяком случае, заснеженные деревья в школьном дворе стояли, почти не шевеля ветвями. Небо, конечно, оставалось серым и не очень приветливым, но кое-где хмарь уже начинала расходиться, и даже виднелись голубые клочки. Появление на небе ярких красок Варю несколько успокоило, и настроение заметно улучшилось.
У преподавательницы труда Варя отпрашиваться не стала – все равно не отпустит без подписанного родителями и классной руководительницей заявления. Лучше уж прогулять уроки. Машка права, под Новый год прогулы простят или, может, даже и не заметят.
После истории Симоненко со всех ног побежала на первый этаж, в гардероб. У малышни по пятницам всегда по четыре урока, поэтому в гардеробе должно быть много народа: родители, бабки, няньки, старшие сестры или братья. Наверняка удастся незаметно проскользнуть мимо бдительного охранника Игоря Семеновича.
Все получилось так, как Варя и планировала. Она взяла за руку третьеклассницу Маняшку Петрову, которая жила с ней в одном подъезде, и они беспрепятственно вышли из школы мимо охранника. Игорь Семенович как раз в этот момент вглядывался в глубь гардероба, где явно собирались подраться трое мальчишек. Одна из его прямых обязанностей как раз состояла в том, чтобы препятствовать разворачиванию военных действий среди учащихся школы.
Распрощавшись с Маняшкой, Варя поднялась на лифте на свой этаж, а дома с большим удовольствием перекусила гороховым супом, который мама очень вкусно готовила, съела куриную котлетку без гарнира, поскольку лень его было разогревать даже в микроволновке, и начала собираться в лес. Родителям она оставит записку, что ушла с одноклассницей Светой Боровковой в фитнес-клуб, в котором Светина мама работает тренером. Зачем родителей зря нервировать лесом? Она же вечером вернется, и все будет хорошо.
Днем даже в предпраздничный день на платформе железнодорожного вокзала народу было немного. Сколько Варя ни вглядывалась в пассажиров, Афанасенкова среди них не было. Она посмотрела на большие привокзальные часы. До условленного времени встречи с ним оставалось еще пятнадцать минут – она, как всегда, слишком рано пришла. Варя облокотилась на решетку, огораживающую платформу, и стала наблюдать за воронами, которые нагло и бесстрашно воровали куски колбасных обрезков прямо из-под носа дворняги. Псину, жившую под платформой, часто подкармливали пассажиры. Похоже, привокзальные вороны поняли, где можно разжиться дармовщиной, и безнаказанно обирали бедную собаку.
Жалея пса, Варя невесело усмехнулась, отвела глаза и совершенно неожиданно встретилась взглядом с Белецким. Подавив в себе естественное в этих обстоятельствах желание спросить: «А ты что тут делаешь?» – Симоненко опять принялась смотреть на собаку. Она теперь грызла кость, которую, видимо, презентовал ей другой пассажир, и делиться ею с воронами не собиралась. Птицы прохаживались рядом, кося глазами в сторону кости, но Варя решила, что на этот раз воровкам ничего не перепадет, и почему-то обрадовалась этому.
Когда до электрички оставалось минут семь, к Варе вдруг обратился Белецкий.
– Послушай, – начал он довольно нерешительно и продолжил далее в том же духе: – Ты не видишь на платформе Варвару Симоненко из вашего класса? Я ведь никого из ваших не знаю…
– Издеваешься, да? – рассердилась Варя.
– Нет! Вовсе нет! – поспешил заверить ее Белецкий. – Понимаешь, Толик Афанасенков сказал, что я должен поехать в питомник с Симоненко, а я ее не знаю. Может, она где-нибудь стоит, но я же не могу ее узнать, раз с ней совершенно не знаком.
– Ну, ты даешь, Белецкий! Что-то я не могу понять, почему вдруг со мной должен ехать ты, а не сам Афанасенков? Где Толик?!
– Что значит «со мной»? – не захотел отвечать на ее вопрос Александр.
– Это значит, что меня зовут Варя! А фамилия моя – Симоненко! Где Толик, я тебя спрашиваю!
– Как?! Ты – Симоненко?! Не может быть…
– Да! Представь, что я и есть Варвара Симоненко! Только документа, подтверждающего мою личность, я тебе предъявить не могу, так как его у меня с собой нет! Отвечай немедленно, где Афанасенков!
Растерянный Белецкий помолчал немного, а потом сказал тоном обиженного ребенка, которого обманули взрослые:
– Почему же Толик мне не сказал, что Варвара – это ты? Впрочем… – Александр безнадежно махнул рукой, – откуда ему знать…
– Слушай, Белецкий! Я уже теряю терпение! – возмутилась Варя. – Ты мне наконец скажешь, что случилось с Толиком?
– С Толиком… – эхом откликнулся одноклассник Афанасенкова. – Ах, да… С Толиком… Он заболел…
– Как заболел? Чем? Скоро ж Новый год!
– Заболел и все! Болезни наплевать на праздник… Ангина у него… гнойная… У нее какое-то трудное название, кажется, на букву «л»… Я не запомнил, никогда не болел…
– Лакунарная, наверно. Я знаю, я болела. А почему он мне не позвонил?
– Он звонил, но ты почему-то не отвечала!
Варя выхватила из кармана мобильник, увидела его темный экран и огорченно воскликнула:
– Отключился! Я же утром видела, что батарея почти разрядилась! Хотела зарядить и забыла!! Вот ворона!! – потом она посмотрела в глаза Белецкого и спросила: – Значит, никуда не едем?
– Нельзя не ехать! Иван Степанович… ну… дед Толика, и елку для нас приготовил, и лапник… Будет нехорошо, если не поедем…
– Так как мы поедем, если не знаем куда?! Это ж не город! Лес! Там не у кого спросить: «Как пройти?»
– Я знаю, как добираться. Мы с Толиком уже ездили на тридцать пятый километр.
– Зачем?! – глупо спросила опешившая Варя.
– На лыжах катались. Потом в питомнике были. Иван Степанович нас чаем поил, с пряниками…
– Ты?! Катался на лыжах с Афанасенковым?!
Белецкий скупо улыбнулся и утвердительно качнул головой.
– А где санки? – продолжила задавать вопросы Симоненко. – Толик обещал какие-то большие санки взять… Я много нести не могу, у меня рука еще не очень хорошо действует.
– Вон стоят, – ответил Белецкий и показал рукой на газетный киоск. К стене действительно были прислонены необычно большие сани.
– Вот это да! – не могла не восхититься Варя. – Я таких никогда не видела. Для чего они?
– Толик сказал, что раньше его дедушка и бабушка жили в частном доме, держали корову. На таких санях зимой возили бидоны с молоком на продажу.
Варя хотела сказать, что на таких санях спокойно можно довезти и елку, и лапник, и ее помощь вовсе не нужна, но вспомнила, что Толику, по словам Маши, просто хотелось завязать с ней в этой поездке особые отношения. Но этого Сашку она не могла бросить. Он казался до того нелепым и ни к чему не приспособленным, что помочь ему надо было обязательно. Да и электричка уже подъезжала к платформе.
