Парень только молча кивнул. Отлично. Пока Альф найдет и принесет оружие, я успею еще раз сходить в храм и проверить обстановку. Войдя внутрь, я стала в задумчивости наворачивать круги вокруг алтаря. Потыкала шар – вдруг скатится, а мы его тогда на улицу выкатим под звезды. Не-а, крепко сидит, даже не качается… Чем бы его пошкрябать, пока жду Альфа? Пилочкой для ногтей, что ли? Я полезла в сумку искать что-нибудь острое и наткнулась на подарок Даны.
И тут меня посетила гениальная мысль, что эти метательные штучки она называла Речными Звездами. Ими, что ли, попробовать потыкать шар? А что? Тоже ведь звезда, не светит правда, но лучи имеет. Не глядя вытащив одну «звезду», я аккуратно провела одним из ее острых лучиков по шару. За ним потянулась тонкая длинная царапина. Ой, надеюсь, верховная жрица мне голову не открутит за такие художества. Шар определенно поддавался воздействию, только вот я его так пилить буду пару лет, надо бы что-то другое придумать.
Я отошла подальше, прицелилась, зажмурилась и изо всех сил запульнула звезду куда-то в сторону алтаря. Специально я все равно не попаду, как бы ни старалась, а так есть надежда, что умное оружие само поймет, во что я хочу попасть, и долетит куда надо. Долетело! Попало! Ох и жахнуло! Ох и грохнуло! Я подпрыгнула от грохота и, открыв глаза, в ужасе уставилась на плоды своей разрушительной деятельности. Ой, мамочки-и-и…
То, что когда-то было большим хрустальным шаром, сейчас валялось грудой осколков на полу у алтаря. А среди этих обломков былого великолепия лежал, не подавая признаков жизни, некто полупрозрачный и размытый. Так-так, похоже, именно это существо мне и нужно разбудить, поплакав над ним.
В двери храма на грохот заглянули две головы, но я им махнула: мол, все в порядке, брысь, и головы исчезли. Нечего им тут мешаться. Ну да, все хорошо, прекрасная маркиза, и хороши у нас дела. А сама с опаской приблизилась к телу и наклонилась, чтобы рассмотреть поближе объект для оплакивания. Существо оказалось симпатичным, абсолютно голым мужчиной с аккуратной бородкой и волосами до плеч, причем мужчина был полупрозрачным и с размытыми контурами тела. Цвет волос и бороды разобрать было нельзя, так как он напоминал черно-белый негатив фотопленки. Бедолага, это он в шаре сидел все это время? И вправду жалко мужика, это ж как его надо было закатать и скрючить, чтобы превратить в такую консерву?
Я присела возле него на пол и приготовилась ронять слезу. Только вот плакать мне совсем не хотелось. Наоборот, из меня перла какая-то совершенно неприличная радость от того, что я, такая умная и замечательная, смогла вынуть дядю из сферы. Тогда я стала вспоминать разные жалостливые истории из прочитанного и увиденного. Настроение пошло на спад, но слезы упорно не желали появляться. Истории все лезли в голову, в основном о несчастной любви, но, кажется, я закоренелый циник, так как плакать из-за этого мне совершенно не хотелось. Тогда я стала вспоминать фильмы и книги о трагических судьбах животных, помню, в детстве я рыдала горючими слезами над книжкой «Белый Бим, Черное Ухо». И сейчас мне опять стало грустно, собачку жалко, но не плакать же из-за этого, сидя в каком-то храме над голым мужиком, валяющимся среди осколков?
Черт! Я так до утра тут просижу, а уже есть, между прочим, хочется. Придется заняться самоистязанием, может, если я себя ущипну как следует, то заплачу наконец-то? Подумав, выбрала место, которое не жалко в случае, если появится синяк. Не жалко было только попу, ее все равно никто не видит. Вот ей и досталось. У-уй, как больно-то… Кажется, перестаралась. Шипя сквозь зубы ругательства, я быстро растерла пострадавшее место.
Эх, мне бы сюда хоть одну луковицу, вон как Шер знатно всплакнул у меня на кухне когда-то, и я сейчас этого мужчинку утопила бы в слезах. Нос пощекотать, что ли, может, тогда прочихаюсь и выжму из себя пару слезинок? Я нервно хихикнула. Затем свернула кончик подола в трубочку и принялась щекотать себя за нос, но самое поганое, что от нелепости ситуации меня распирал смех. Наконец мой бедный нос сдался, я несколько раз чихнула, и в уголках глаз выступили слезинки. Ура! Ура! Я быстро наклонилась над мужчиной, стараясь не растерять с таким трудом добытые слезы, и потрясла над ним головой. Черт, не могу, я сейчас умру от смеха, хорошо, что никто меня не видит, а то потом до конца жизни прикалываться надо мной будут.
Наконец эти жалкие капли поддались земному притяжению и шлепнулись мужчине на лицо. Я с интересом уставилась на объект экспериментов, ожидая результата. Прошла минута, две… Ничего не происходило.
– Эй, уважаемый, как насчет очнуться? Я уронила слезинки, аж целых две. – Я аккуратно прикоснулась кончиками пальцев к его плечу.
Мужик не реагировал. Нет, ну так нечестно. Я тут столько времени корячусь, синяк себе поставила, нос растеребила, поплакала, а он не воскресает. Я снова уселась на пол рядом с ним и задумалась. Может, тут тоже какой-то иной смысл во фразе про «уронит слезу»? Потому что от моих соленых слез ему явно ни жарко ни холодно.
Итак, что мы имеем? Я человеческой душой услышала. Получив крылья и став крылатой девой, пришла помогать и весьма успешно разрушила оковы лучом предмета под названием «звезда». Мужика мне определенно жалко, тут сомнений никаких. Вопрос только в том, почему на него не действуют натуральные слезы. Я еще посидела. Выходило, что из того, что я могла бы на него как следует уронить и что при этом не является настоящими слезами, – это только те голубые прозрачные самоцветы, которые мне тоже дала Дана. Когда-то они были ее слезами, и название сохранили «Слезы богини рек». Вот их я действительно могу хоть положить, хоть уронить, не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом.
Порывшись в своей бездонной суме, я вытащила мешочек, в котором были сложены камушки. Вынув один, аккуратно завязала мешочек снова, чтобы не растерять такое сокровище и, надеясь на лучшее, аккуратненько встала, протянула руку над телом мужчины и разжала пальцы.
И вот тут эффект появился – контуры тела мужчины стали обретать более завершенную форму, размытость исчезла. Само тело начало приобретать краски и жизнь, и через пару минут выяснилось, что волосы и борода у мужчины золотисто-пшеничного цвета, кожа просто светлая, без присущей черноволосым аэрлингам смуглости. А глаза – синие, как у Илмара и Каэтары. Ой! Оказалось, пока я бесстыдно разглядывала метаморфозы, происходящие с его телом, мужчина уже открыл глаза и рассматривает меня.
– Здрасте, – брякнула я от неожиданности, встретившись с ним взглядом.
– Здравствуй. – Он улыбнулся и, потянувшись, встал. Высокий… Ну чего они тут все такие здоровенные-то? Все это время, что нахожусь в этом мире, я чувствую себя лилипутом в стране Гулливеров.
Я, чтобы не смущать мужчину, старательно пыталась отводить глаза и не пялиться, но мне это плохо удавалась. Интересно ведь, кого я оживила. Заметив, что я скоро заработаю косоглазие, он усмехнулся, сделал какое-то движение руками, и на нем материализовался белый наряд из рубашки, брюк, и сапог. Симпатично, свеженько так, сейчас в полумраке храма мы с ним выделялись двумя белыми пятнами.
– Я Алета, – решила я наконец представиться и как-то начать диалог.
