Мы поднялись на крыльцо, я открыла дверь и первой вошла в
освещенный холл. Сонька продолжала болтать о том, что любой мужик не только
позвонит, но непременно побежит за мной на край света, и прочее в том же духе,
но несмотря на то, что с большинством ее утверждений я была согласна
(скромность не входит в число моих добродетелей), однако почему-то сомневалась,
что Глеб позвонит. Подумает и поутру решит, что это ни к чему. А может, уже
решил.
– Хочешь чаю? – спросила я Соньку, желая пресечь
поток ее красноречия, а заодно отвлечься от своих мыслей.
– Может, лучше коньячку? – кашлянув, ответила
подруга. – Чаем нервы не успокоишь.
Мы направились в кухню. Сонька плюхнулась на стул и
наблюдала за тем, как я извлекаю из шкафа коньяк и две рюмки, горя желанием
нравоучения продолжить. Но тут послышались шаги, и в кухню заглянул папа. Через
мгновение выяснилось: у нас гость. Вслед за отцом появился Николай Иванович,
давний его друг и компаньон.
– Привет, молодежь, – сказал папа и с некоторым
удивлением посмотрел на бутылку в моих руках. Я поспешно поставила ее на стол.
– Здравствуйте, дядя Боря, – обрадовалась Сонька,
кивком поздоровалась с гостем и объяснила: – Мы, это… стресс снимаем. Такого
натерпелись. – Я сделала ей знак молчать, но, как всегда, опоздала. Соньку
понесло. – Представляете, какие-то типы хотели нас увезти, приличным
девушкам уже по улице проехать невозможно, непременно какая-нибудь пакость
прицепится. Просто наказание.
– Кто вас хотел увезти? – нахмурился отец. –
Куда?
– Ерунда все это, – поспешно вмешалась я. –
Просто какие-то придурки…
– Ничего себе ерунда, – возмутилась Сонька. –
Ерунда… Вот, коньяк пьем для обретения душевного равновесия.
– Аня, что случилось? – посуровел отец.
– Пристали какие-то идиоты. Мы посоветовали им найти
других подружек, и они уехали. – Я выразительно посмотрела на Соньку, она
открыла рот с намерением возразить, но тут же его закрыла. Дошло наконец, что,
если продолжит в том же духе, в ближайшее время все вечера я буду проводить
дома.
Отец покачал головой, будто не знал, как следует отнестись к
моим словам.
– Вы бы Вовку моего с собой брали, – с усмешкой
предложил Николай Иванович. – Тогда к вам точно никто не пристанет.
Вовка, племянник Николая Ивановича, двухметровый парень
двадцати семи лет с физиономией бульдога и мозгом младенца, был добродушен и
весьма забавен, но выдержать его общество более получаса возможным не
представлялось. Достигнув выдающихся результатов в спорте, внятно изъясняться
он так и не научился, что серьезно затрудняло общение. Вовка был сиротой и с
десяти лет жил в доме Николая Ивановича, у того своей семьи не было, и он любил
повторять, что Володя – его единственный наследник (а наследовать было что), и,
подозреваю, лелеял мысль с отцом породниться, раз уж у них общий бизнес. К
счастью, папу подобные мысли не посещали, и он советовал Николаю Ивановичу
жениться, потому что, как и я, затруднялся представить Вовку обладателем
больших денег, то есть дураку ясно, что денежки он с помощью добрых людей
пустит по ветру, а Николай Иванович у нас мужчина в расцвете лет и еще запросто
нарожает наследников.
– Вовку не надо, – брякнула Сонька. – Тогда к
нам вообще никто не подойдет, ни дураки, ни умные, а мне надо свою жизнь
устраивать.
– А что, Соня, может, за меня замуж пойдешь? – со
смешком спросил друг отца, Сонька задумалась.
– Я бы лучше за дядю Борю, – наконец выдала она, и
все засмеялись, а я поздравила себя с тем, что глупые Сонькины речи отвлекли
моего отца от мыслей о моей безопасности, но тут подруга вновь заговорила: –
Ужас, что за вечер выдался. А ведь нас с Нюсей сегодня развели на голубом
глазу. Ага, такой хмырь попался…
– Хмырь из тех, кто вас увезти хотел? – проявил
интерес папа.
– Не-а. Те, что увезти хотели, как раз его искали.
Злющие были, страсть. Должно быть, он их здорово чем-то допек. И меня это,
кстати, нисколечко не удивляет. Сразу видно, жуткий мерзавец.
Чего там Соньке видно, еще вопрос. Пока разноглазый не
сбежал, подружка считала его верхом совершенства, но спорить я не стала, молча
кивнула.
– Вы меня совсем запутали, – нахмурился
папа. – Нельзя ли потолковее объяснить, что с вами произошло?
– Ничего особенного, – вновь вмешалась я, зная
страсть Соньки к преувеличениям. Отец сверлил меня взглядом, а Николай Иванович
произнес:
– Ты все-таки расскажи.
«Лучше я, чем Сонька», – рассудила я и принялась
рассказывать. В моем изложении наше приключение выглядело забавно. Подобрали на
улице парня, он пригласил нас в ресторан, а потом смылся.
– Значит, парень решил поужинать за чужой счет, –
засмеялся Николай Иванович.
– Ничего подобного, – влезла подружка. – Он
сам расплатился.
– Чудеса, – хмыкнул папин друг, а отец нахмурился
еще больше.
– А потом за вами гнались какие-то типы и хотели
увезти?
Теперь я не сомневалась, что, несмотря на мои старания
представить происшествие в забавном свете, оно отцу таковым совсем не
показалось. Николай Иванович тоже в нем ничего смешного не увидел. И вместе с
отцом засыпал нас вопросами, на которые мы при всем желании ответить не могли,
хоть Сонька вовсю фантазировала и, видя заинтересованность слушателей, заявила:
– Только это еще не все. Мы стали свидетелями убийства.
Ну, не совсем свидетелями.
– Ты меня с ума сведешь, – сказал папа, глядя на
меня с большим недовольством. – Какое убийство?
– Мы ужинали в ресторане, там девица выступала с
чтением мыслей. И сказала, что в зале сидит убийца, то есть кто-то решил
кого-то замочить. А потом на стоянке, представляете, охранники нашли ее труп,
мы как раз собирались уезжать и оказались в гуще событий. Нас менты
допрашивали, – добавила Сонька с гордостью.
– Час от часу не легче, – произнес папа.
– А что за девица, читающая мысли? – задал вопрос
Николай Иванович. – В каком ресторане вы были?
Сонька назвала ресторан и сообщила все, что знала о девушке.
Отец с Николаем Ивановичем переглянулись. На лицах обоих явственно читалось
беспокойство. Они с немым вопросом смотрели друг на друга, а я на них. Сонька,
почувствовав неладное, уставилась на меня.
– Она что, действительно мысли читает? – наконец
заговорил Николай Иванович.
