Михаил кивнул, особо не впечатлившись. Ясно дело, мой бизнес
с перспективой казался ему сущей ерундой, а работа экономиста нудной. Желание
сказать ему гадость только увеличилось, я не выдержала и спросила:
– Вы очки даже в ванной не снимаете? Какая-то
экзотическая болезнь?
– Что-то вроде этого, – кивнул он, снял очки и на
меня уставился.
«Обалдеть», – чуть не брякнула я, а Сонька, пискнув «О
господи», вцепилась в стол обеими руками, дабы не оказаться под этим самым
столом.
Глаза у парня были разные. Один темен, как ночь, другой
ярко-синий, словно небо в июле. Чуть раскосые, с длинными черными ресницами.
Сказать, что выглядел он сногсшибательно, значило не сказать ничего. Он был
просто невероятно красив, а странная фантазия природы придавала его лицу что-то
в высшей степени интригующее, так что и мое мысленное «обалдеть», и Сонькин
вопль были вполне извинительны.
– Бывает же такое, – с трудом произнесла подружка,
глядя на него с большим чувством. Михаил вернул очки на прежнее место и
улыбнулся.
– Чтобы дамы лишний раз не поминали имя господа всуе, я
их и ношу, – заявил он. – Мужчины, кстати, ведут себя не
лучше, – хохотнул Михаил, а я кивнула, успев заметить, до того как он
надел очки, свежую царапину возле глаза. Царапина наводила на размышления.
Впрочем, как и белоснежный манжет рубашки, который он незаметно поддернул под
рукав пиджака, вроде бы пытаясь что-то скрыть. Теперь я абсолютно уверилась,
что если судьба и преподнесла нам подарок, то хлопотный.
Первым и, безусловно, разумным побуждением было подняться,
проститься с Михаилом и в кратчайший срок оказаться от него на почтительном
расстоянии. Но Сонька с этим вряд ли согласится, а оставить подругу с таким
типом я не могу. Рискованно. И даже не в том смысле, что через пару дней мне
придется ее утешать, слушая бесконечное нытье по поводу разбитого сердца, а в
самом буквальном. Тип с такими глазами, с моей точки зрения, на все способен.
Соньку же я люблю, хоть иногда и желаю ей в сердцах провалиться куда поглубже.
Оставалось одно: придумать благовидный предлог и удалиться вместе с Сонькой.
Как на грех, в голову лезла всякая ерунда, которая подружку вряд ли впечатлит.
В разгар моих мучений Михаил вдруг заявил, отбросив в
сторону салфетку:
– Не возражаете, если я вас покину?
Мы не успели ответить, а он уже поднялся и пошел через зал в
ту сторону, где был туалет. Все женщины, находившиеся в ресторане, дружно
проводили его взглядами. Одного этого было достаточно, чтобы Михаил лишился
последних крох моей симпатии, а тут еще Сонька закудахтала:
– Нюся, я, кажется, влюбилась.
– Ну и дура, – буркнула я.
– Что ты за свинья такая? – поморщилась
подруга. – Только попробуй сказать, что он тебе не нравится. Ни в жизнь не
поверю. Такой парень не может не нравиться. Ты меня слышишь?
– Еще бы. Красавчик, и денег куры не клюют. Это же
видно.
– Вот именно.
– Тебя такое сочетание не смущает? – Я попыталась
настроить ее на критический лад. Куда там.
– Зато у мужчины с деньгами есть чувство собственного
достоинства, – упрямилась она.
– А те, у кого денег нет, так гуляют?
– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду. Он так
шикарно выглядит, что у меня просто голова кругом. Он тебе совсем не
нравится? – надула Сонька губы.
– Конечно, нет.
– И слава богу. А то втюрились бы на пару, и как его
тогда делить?
– Проблема, – кивнула я.
– Нюся, срочно скажи, как я выгляжу.
– Вряд ли я смогу подобрать подходящее сравнение.
– Хорошо или плохо? – нахмурилась Сонька.
– Выше всяких похвал. Только, ради Христа, не будь
дурой.
– А то я не понимаю, что заполучить этого типа совсем
непросто. Еще как понимаю. Но и мы не лыком шиты. Окрутим на счет «раз»… –
подмигнула она. – Или «два», там видно будет. Но ведь какое везенье, Нюся.
Мы могли поехать другой дорогой. Завтра в церковь сбегаю, свечку
поставлю. – Сонька продолжала развивать мысль о внезапном счастье, время
шло, Михаил все не возвращался. Наконец на это обратила внимание и
Сонька. – Что он там делает так долго? – хмуро поинтересовалась она.
– Может, приступ энуреза? – предположила я.
– Нет, в самом деле… Сколько он отсутствует?
– Минут пятнадцать как минимум.
– Схожу проверю. – Сонька приподнялась, но тут же
плюхнулась на стул. – Как-то неудобно.
– Он спросил, не будем ли мы против, если он нас
покинет, – начала соображать я. – Так, может, и покинул?
– То есть просто смылся? – ошалело спросила
Сонька. – Нюся, я этого не переживу.
Тут в досягаемой близости появился официант, Сонька
простерла к нему руку.
– Простите… – Тот подошел, подруга выпалила: – Наш
друг задерживается в туалете. Вы не могли бы проверить…
– Так он ушел, – сообщил парень, глядя на нас без
намека на насмешку.
– Куда ушел?
– Не сказал, – серьезно ответил официант. –
Расплатился и ушел. Десерт подавать?
– Спасибо, – пискнула Сонька и на меня
уставилась. – Ты что-нибудь понимаешь? – Я отчаянно замотала
головой. – Вот козел! – в сердцах рявкнула подруга, впервые за
последний час меня порадовав. Правда, радость оказалась преждевременной. Сонька
поднесла к лицу салфетку с намерением зареветь. – Нюся, как жить после
этого?
– Счастливо, – отозвалась я. – Идем,
обойдешься без десерта.
– Так гнусно со мной еще никто не поступал, –
бормотала подруга, двигаясь за мной к выходу, у меня же было чувство, что мы
легко отделались. Правда, очень скоро это утверждение пришлось пересмотреть.
Мы вышли на улицу, я вдохнула воздух полной грудью и предложила
Соньке полюбоваться звездами.
– Свинство и больше ничего, – в досаде сказала
она, имея в виду выходку Михаила. – Вези меня домой. Надо же так
поиздеваться над человеком, все пообещать и показать фигу.
– Чего он тебе обещал?
– Я судьбу имею в виду. Этот разноглазый тоже, кстати,
обещал подарок.
