— Защита может вызвать своего первого свидетеля, — раздался голос Мстислава, вынудив Милу поднять на него глаза.
Мстислав выглядел уверенным и спокойным. Кажется, пока что он был полностью удовлетворен ходом судебного процесса. Велемир, который сидел справа от него, по-прежнему выглядел хмуро, а Добролюб, сидевший от Мстислава слева, делал какие-то пометки на листе пергамента.
— Господа судьи, — громко произнес Вирт. — Защита вызывает Эдуарда Фенхеля, заведующего отделением Колдовского Сна Дома Знахарей.
Знахаря Фенхеля Мила видела не раз, когда навещала Гурия. Это был грузный мужчина средних лет с тянущейся ото лба лысиной, мясистым носом и двойным подбородком. Сейчас на нем вместо зеленого халата Дома Знахарей был идеально выглаженный бежевый костюм.
Когда свидетель занял свое место, Вирт приблизился к нему и стал рядом.
— Господин Фенхель, — произнес он, — верно ли, что на данный момент Гурий Безродный является вашим пациентом?
— Да, верно. — Голос у заведующего отделением Колдовского Сна был низкий, грудной и, как ни странно, оказывал ощутимое успокаивающее воздействие.
— После обследования, — продолжал Вирт, — получили ли вы подтверждение, что на вашего пациента была совершена нетопырья атака?
— Да, это было очевидно, — ответил Фенхель.
— Каким образом?
— Ну, во-первых, об этом говорили укусы и царапины на его лице, несомненно оставленные нетопырями.
Вирт кивнул.
— Скажите, господин Фенхель, способна ли нетопырья атака ввести человека в состояние беспробудного сна, в котором находится сейчас Гурий Безродный?
Знахарь покачал головой.
— Нет. По крайней мере в моей практике таких случаев не было.
— Вы смогли выяснить, почему Гурий Безродный не приходит в сознание? — Вирт задавал вопрос за вопросом, не делая даже крохотных пауз после ответов свидетеля, как будто знал все ответы заранее.
— Пока нет, — снова качнул головой свидетель.
— Есть ли у вас какие-то предположения, почему пострадавший находится в таком состоянии?
— Скорее всего, одновременно с нетопырьей атакой были совершены еще какие-то чары, — мягким басом ответил Фенхель.
— И вы не можете определить, какие?
— Нет.
Вирт отошел от свидетельского кресла и непринужденным шагом медленно прошелся мимо свидетеля, словно обдумывал, что еще можно спросить. Мила скосила глаза на Злату и слегка скривилась, заметив самоуверенное выражение на лице Обвинителя. Казалось, что Вирт зашел в тупик, и Злата явно была довольна этим зрелищем.
Так же медленно Вирт прошелся обратно и остановился на прежнем месте. Он поднял глаза на свидетеля.
— Господин Фенхель, а что во-вторых? — вдруг спросил он.
— Простите? — Знахарь едва заметно растерялся.
— Когда я спросил вас, как вы определили, что Гурий Безродный подвергся нетопырьей атаке, вы ответили, цитирую: «Во-первых, об этом говорили укусы и царапины на его лице». Если вы сказали «во-первых», значит, есть и «во-вторых», или я ошибаюсь?
Фенхель улыбнулся, и в тот же миг снова скосив глаза в сторону Златы, Мила обнаружила, что недавняя самоуверенность Обвинителя сменилась едва уловимой для глаза нервозностью.
— Да, конечно. Укусы и царапины — это наглядное свидетельство того, что пациент пострадал от нетопырьей атаки. Так сказать, свидетельство, лежащее на поверхности.
— Есть и другое?
— Да, — кивнул Фенхель, словно бы машинально погладив лысину, как будто испытывал некоторые трудности с ответом, а это движение должно было помочь ему подобрать правильные слова. — Видите ли, каждый вид магии — белая, черная и некромантия — оставляют на человеке свой след. Не постоянный, разумеется, через какое-то время следы любой магии выветриваются. Так вот… Этот след нельзя заметить невооруженным глазом, как укусы и царапины, но, тем не менее, определить его несложно, если знать, как это сделать.
— Полагаю, вы знаете, — с уважительной улыбкой предположил Вирт.
— Да, — польщенно ответил Фенхель. — Все знахари высшей и первой категории умеют это делать.
— Продолжайте, — любезно попросил его Вирт; Мила заметила, как Злата при этом одарила Защитника недовольным взглядом.
— Нетопырья атака относится к белой магии, — сообщил Фенхель. — После более тщательного обследования у пациента были обнаружены следы белой магии. Это не противоречило первоначальному диагнозу. С некоторой натяжкой обнаруженные следы белой магии можно даже считать подтверждением диагноза.
Вирт покивал.
— Разумно, — сказал он. — Скажите, господин Фенхель, у Гурия Безродного не было обнаружено следов черной магии?
Свидетель покачал головой.
— Нет, не было.
— А следов некромантии?
Фенхель улыбнулся и кивнул.
— Да, у пациента были обнаружены следы некромантии.
Мила непроизвольно округлила глаза и почувствовала, как внутренности словно сжались в комок от волнения. Из-за этого она не сразу обратила внимание на пронесшийся по залу шепоток.
Вирт тем временем озадаченно хмыкнул.
— Как по-вашему, господин Фенхель, может ли это говорить о том, что находящийся в одной комнате с Гурием Безродным некромант мог обратить против него свою магию?
— Да, — пожав плечами, легко согласился знахарь, — я думаю, это возможно.
Публика в зале зашепталась между собой громче. Мила уже по привычке посмотрела на Добролюба, чтобы узнать его реакцию, — самый молодой Владыка Триумвирата задумчиво хмурился.
— И тем не менее, вы не обнаружили у пациента никаких признаков того, что он пострадал от некромантии? — спросил Вирт.
— Нет, никаких признаков.
Вирт с недоумением развел руками.
— Как это объяснить? Есть следы некромантии, но никакого ущерба от некромантии нет.
Фенхель снова провел рукой по лысине, словно приглаживая отсутствующие на макушке волосы.
— Ну, магия некромантов всегда связывает их с их жертвами. Если некромант умирает, когда действие его чар еще не завершено, то эти чары разрываются, не причинив жертве никакого значительного вреда. Но след все равно на какое-то время остается. В принципе, так происходит не только с некромантией, но с любыми чарами продолжительного воздействия: когда колдун умирает, действие его чар заканчивается.
Вирт поднял вверх кисть руки.
— То есть, если я правильно вас понял, есть вероятность того, что на Гурия Безродного были насланы некромантские чары, которые были разорваны со смертью некроманта, но оставили след на теле вашего пациента?
— Да, — закивал Фенхель, — так могло быть.
