Это сравнение заставило Милу сделать глубокий вздох и отвести глаза от Вирта, но почти тотчас ей пришлось взглянуть на него снова, когда он решительно произнес:
— Хорошо. Я это сделаю.
Он посмотрел на Милу, словно только что вспомнил о ней, потом положил руку ей на плечо и кивнул.
— Ты молодец, Мила. Молодец, что подумала об этом. Это наш шанс окончательно убедить Добролюба в том, что у тебя не было мотива нападать на твоего учителя.
Мила покачала головой.
— Вирт, я одного не понимаю, — озадаченно произнесла она, — неужели Велемир не мог уже давным-давно рассказать Добролюбу все то, что я только что сказала тебе? Я же вижу, ему не нравится то, что происходит на этом суде.
Ее Защитник усмехнулся.
— Триумвират очень сложно устроен, Мила. Никто, кроме самого Триумвирата, до конца не понимает всех механизмов его работы. Но одно я тебе могу сказать точно — Владыки всегда были совершенно независимы друг от друга. Никто из них не может и не станет влиять на других. А то, о чем говоришь ты, расценивалось бы именно как попытка повлиять. — Он покивал головой. — Но другое дело — показания на суде… Это хороший шанс.
Вирт оглянулся, и Мила проследила за его взглядом — люди постепенно возвращались в Светозариум.
— Перерыв почти закончился, — сказал он, снова повернувшись к Миле. — Пойдем. Мне нужна пара минут, чтобы подготовиться.
Вирт снова улыбнулся той самой улыбкой, от которой угольки его глаз загорелись азартом.
— Не каждый день создаешь прецедент, в конце концов.
* * *
Вскоре после Защитника, Обвинителя и зрителей на свои места в зале вернулись и судьи. Разговоры и обсуждения вполголоса в рядах публики сошли на нет почти тот же час. Вирт сидел, облокотившись на стол и прижав сцепленные в замок кисти рук ко рту. Он не мигая смотрел перед собой отсутствующим взглядом, но две вертикальные складки между бровей указывали на то, что в этот момент Вирт напряженно размышляет.
Мила оглянулась назад и нашла взглядом друзей. Белка и Яшка о чем-то шептались с угрюмым видом, а Ромка, словно почувствовав взгляд Милы, повернул голову в ее сторону. Как она и предполагала, он выглядел совершенно сбитым с толку и, вероятно, не представлял, что и думать. Ромка знал Гурия как хорошего учителя и хорошего человека, но то, что он услышал о нем в этом зале, не могло не смутить его. Мила вздохнула и беззвучно, одними губами произнесла: «Я все объясню». Ромка нахмурился и слегка тряхнул головой, словно не понял ее. Мила повторила. На этот раз он, видимо, сумел прочесть по губам, что она пыталась ему сказать, потому что после недолгой паузы кивнул в ответ.
— Тишина в зале. Суд возобновляет свою работу, — раздался голос Мстислава, и Мила вновь повернулась лицом к судейскому столу.
Рядом, сдержанно вздохнув, Вирт отнял руки от лица и выпрямился на стуле.
— Господин Нобиль, — обратился к нему Мстислав, — вы готовы вызвать своего следующего свидетеля?
Вирт поднялся.
— Да, Владыка, — ответил он.
— Тогда будьте любезны, — холодно произнес Мстислав. — Ни к чему и дальше затягивать заседание.
Вирт предельно вежливо кивнул ему.
— Господа судьи, Защита вызывает для дачи свидетельских показаний… — он сделал короткую паузу и, чуть повысив интонацию, договорил: — Владыку Велемира.
Когда отзвук его голоса затих под высоким потолком, в Светозариуме воцарилась звенящая тишина. Не было слышно даже людского дыхания. Казалось, что все присутствующие в зале раздумывают о том, а не послышалось ли им. Раздался странный звук, будто кто-то подавился. Мила подняла глаза и увидела, что Жавель за своим секретарским столом пытается откашляться, одновременно не отводя от Вирта выпученных, как у лягушки, глаз.
За судейским столом, как и в зрительских рядах, также молчали. Велемир опустил глаза на лежащие на столе руки — Миле показалось, что он пытается скрыть свою реакцию на слова Вирта. Добролюб с интересом переводил взгляд с Защитника на главу Судебной палаты. Мстислав медленно откинулся на спинку своего судейского кресла — он не отводил пристального взгляда от Вирта. Как Мила ни старалась, ей совершенно ничего не удавалось прочесть на лице главного судьи — Мстислав, похоже, виртуозно умел скрывать свои эмоции.
— Знаете ли вы, что говорит по этому поводу закон Триумвирата, господин Нобиль? — противоестественно спокойным голосом спросил он, все так же словно гипнотизируя взглядом Вирта.
— Знаю, Владыка, — учтиво улыбнулся Вирт.
— Чтобы вызвать в качестве свидетеля Владыку Триумвирата, — продолжал Мстислав, — вы должны доказать, что у вас есть для этого веские причины.
Вирт кивнул.
— Причины веские, Владыка.
Мстислав прищурил глаза в темных сводах надбровных дуг.
— Назовите их, господин Нобиль.
Вирт — сама почтительность — снова кивнул.
— Мою подзащитную обвиняют в нападении на ее учителя Гурия Безродного, пытаясь убедить Магический Синод в том, что мотивом для этого поступка послужили дружеские отношения между господином Безродным и Лукоем Многоликом — якобы господин Безродный является сообщником вышеупомянутого Многолика. Я хочу предоставить свидетельства того, что Гурий Безродный не имел сообщнических отношений с Многоликом, соответственно, они не могли служить моей подопечной мотивом для нападения на него. С этой целью я и вызываю в качестве свидетеля Владыку Велемира. Решается судьба моей подзащитной — такого же члена магического сообщества, как и все здесь присутствующие. Я полагаю, это веская причина.
Некоторое время никто не произносил ни слова.
— Если позволите мне высказать свое мнение, Владыка Мстислав… — вдруг раздался незнакомый мягкий голос, и Мила не сразу поняла, что принадлежит он Добролюбу. — Я согласен с господином Нобилем — его причины более чем весомы.
Не ответив ему, Мстислав обратился к Велемиру:
— Что скажете вы, Владыка Велемир?
— Судьба любого члена магического сообщества имеет несомненную ценность для всего сообщества, — нейтральным голосом ответил тот. — Я поддерживаю господина Нобиля и Владыку Добролюба.
Мстислав коротко кашлянул, помолчал несколько секунд, после чего ледяным тоном произнес:
— Вызов в качестве свидетеля Владыки Велемира признается правомочным. — Он повернулся к Велемиру и, смягчив тон, сказал: — Вы можете занять свидетельское место, Владыка.
Наблюдая, как Велемир пересаживается из кресла судьи в кресло свидетеля, Мила надеялась, что не ошиблась, правильно поняла Гурия в свое время и Велемир действительно знает, что произошло с Лизой.
Среди публики кое-где короткими и тихими вспышками возникал несмелый шепот — кое-кто никак не мог оправиться от изумления. Тем не менее, когда Велемир занял место свидетеля и к нему подошел Вирт, перешептывания сразу смолкли.
