– Идите во двор! – лихорадочно шептала
Юлия. – Умоляйте мужа, он вас послушает!
– Он? Да он на меня и не взглянет, пока не
натешится! – фыркнула пани Катажина. – Его сейчас только гром
небесный остановит.
Обе глянули в окно и ахнули враз, увидав, что
Ржевусский полулежит на камнях, ксендз приткнул ему к разбитым в кровь губам
серебряный крест, а палач стоит, играючи помахивая топором, и даже заскорузлая
деревянная колода мясника торчит посреди двора. Ой, мясника ли? Не от крови ли
человеческой побурела колода сия?..
– Ох, Пресвятая Дева Мария! – Пани
Катажина сложила руки и моляще взглянула на Юлию, то ли перепутав ее с
Пресвятой Девой, то ли рассудив, что до неба слишком далеко, а эта скаженная
близко. – Да придумай же ты что-нибудь! Его ведь сейчас убьют!
Юлия с досады прикусила губу – во рту солоно
сделалось – да и вскрикнула не то от боли, не то от внезапного озарения:
– Бегите скорее во двор и кричите, что в
голову взбредет, только бы пан Жалекачский на вас взглянул. – «Может,
взглянув, он тут же помрет со страху – тем дело и кончится!» – прошмыгнула
лукавая мыслишка, и Юлия с трудом сдержала неуместный, истерический
смешок. – А как поймете, что он вас слушает, скажите, что я украла ключи
от подвала и побежала туда искать ваши сокровища.
– Да подвал и так открыт. И какие у нас
сокровища?! – простонала пани Катажина. – Разве что бочки вина полны,
да и то прокисшего.
– Вы что, не знаете про Завишу Черного,
который все свое золото переплавил в лебедя с лодочкой и пустил плавать по
подземному озеру, нагрузив лодку драгоценными каменьями?! – возмутилась
Юлия.
– Ничего такого не слышала, да ведь это
сказки! – отмахнулась пани Катажина. – Никто в них не поверит. Или…
не сказки? – спросила она с робкой надеждою, и слезы высохли на ее
раскисших щеках от внезапно проснувшейся жадности.
Похоже, она была еще глупее, чем думала Юлия,
а коли так, пан Жалекачский тоже клюнет, не может не клюнуть на эту приманку.
– Чепуха! Полнейшая! – воздела руки
Юлия. – Это просто для того, чтобы спасти Ржевусского. Смотрите! –
закричала она панически. – Смотрите! Его уже волокут к плахе! Если вы
промедлите… если еще мгновение…
Ее трясло как в лихорадке, потому что,
кажется, алчность и глупость превозмогли в Жалекачской все прочие чувства, даже
похотливость. Несказанная красота Ржевусского явно померкла в блеске
воображаемых сокровищ, и Юлия всерьез испугалась, что загубила все дело своими
россказнями. Она в ярости вонзила ногти в ладони – и снова боль пришла на
помощь.
– Господи, какой мог быть любовник!.. –
прошептала она как бы в забытьи. – Видели бы вы его… его… – Мучительно
подбирая словечки поизящнее, она развела руки, словно рыбак, выхваляющий
сорвавшуюся с крючка рыбу, и древнее обозначение мужского орудия послушно
выскочило из глубин памяти: – У него вот такой уд! Ну… ну вот такой, –
Юлия слегка сузила ладони, поглядела на обозначаемое расстояние с сомнением и
еще немножко его уменьшила: – Ну вот такой, точно!
Подняла честные глаза на пани Жалекачскую, но
той и след простыл: только дробно громыхала лестница, ведущая во двор, куда
сломя голову неслась возлюбленная Катажина в предвкушении грядущих блаженств.
Она была женщина простая, а потому простые
наглядные средства действовали на нее лучше всего – тут уж Юлия не
промахнулась!
* * *
Теперь о судьбе Ржевусского можно было не
беспокоиться. Следовало подумать о своей.
Она глянула в окно: замковые ворота заперты.
Подбежала к другому, выходившему на противоположную сторону: флигеля лепятся
один к другому, вокруг них вьется народ, да и грязные корчмы не пустуют – здесь
незаметно не прошмыгнешь, всякий счастлив будет схватить за руку и возвратить
беглянку господину, чая за это награды.
Что тогда сделает дракон? Убьет сразу?
Изнасилует, а потом запрет в одном из покоев замка для услаждения своего и
своих приятелей? Заставит лазить на дерево и кричать «ку-ку», а сам будет
стрелять снизу мелкой дробью? Да мало ли какую придурь измыслит безнаказанный
шляхтич, подобно тому Потоцкому, о котором рассказывала Ванда?!
Она выбежала из комнаты и, споткнувшись о
ступеньку, которая была совершенно не к месту посреди площадки винтовой
деревянной лестницы, наступила на подол своего нового платья – да так и
замерла, осененная внезапной догадкой.
Ржевусский вез ей не только одежду. Там были и
деньги – деньги для «любовницы» Зигмунда, на которые она имеет полное право. И
они ей нужны, они ей пригодятся, видит Бог. Без них она обречена брести пешком
по немереным просторам России, надеясь только на милость Божию да человеческую,
а это дело ненадежное.
Благословив несуразную ступеньку, вынудившую
приостановиться и призадуматься, Юлия прошмыгнула назад в комнату и, не давая
себе времени на колебания, запустила руки в баул Ржевусского, одновременно
боясь и желая найти деньги и зная твердо: если их не окажется здесь, больше
нигде искать она не станет, ни в каком тайнике.
Ну, конечно! Разве этот арабский мотылек мог
обременить свой легкий парижский ум такими сложностями, как надежный схорон
денег?! Вот они, на самом виду: немалый кошель с золотыми червонцами и две
изрядные пачки ассигнаций. Щедр, более чем щедр Зигмунд! Это ведь целое
состояние!
Юлия нахмурилась: а что, если ей здесь
принадлежит только часть?! А остальное – богатство Ржевусского? Оставить его
без гроша будет жестоко: все-таки он сыграл некоторую роль в ее жизни… Юлия
невольно расхохоталась, но тут же прихлопнула рот ладонью: не слышит ли кто, а
потом высыпала в два глубоких кармана, скрытых в швах юбки, половину монет,
сунула за корсаж одну пачку, а все остальное запихала в самый угол баула. Щедро
оплачены Ржевусскому его услуги курьера Зигмунда и чтеца-декламатора «Китап-у
лаззат ун-нисса»! Да и за любовные игры кое-что перепало.
Чувствуя себя отмщенной, Юлия вновь выскочила
на площадку, сноровисто перескочив порожек, и ринулась вниз. Тайный выход, если
он отыщется, все равно на первом этаже или в подвале.
В подвале!.. При этой мысли она оступилась от
волнения – и древние, источенные червем перила ветхой лестницы едва не остались
у нее в руках. Какое счастье, что она вспомнила о подвале! Наверняка в нем существует
два выхода. Или входа – как угодно. Для начала найти хотя бы первый… найти сам
подвал!
