— Ты помнишь, как-то раз у нас с тобой был один очень серьезный разговор? Помнишь?
— Когда ты рассказывал мне про плохих людей? — Кларисса испуганно смотрела в темные отцовские глаза; в каждом зрачке отражался крохотный свечной огонек.
— Верно, дочка. Помнишь, я говорил, что в нашей жизни может настать очень трудный момент? Когда придется все бросить и бежать куда глаза глядят?
— Это… Случилось?
— Именно так. Пришла беда; и у нас с тобой совсем нет времени, понимаешь? Стоит чуть задержаться, как все пропало!
— Я понимаю… Я сейчас… — Кларисса набралась храбрости: — А… Кто там… У двери?
Капканных дел мастер вновь принялся рыться среди разбросанных повсюду вещей.
— Это был плохой человек. Очень плохой. Один из тех, что охотятся за нами. По счастью, я услыхал скрежет в замке… Не думай об этом, займись лучше делом!
Спустя несколько минут из распахнутого окна на землю был спущен массивный, обтянутый толстой кожей саквояж. Следом неловко вылез высокий широкоплечий мужчина. Тихонько шипя и держась за бок, он огляделся. Двор был пуст; в этот предрассветный час трудовой люд окраины досматривал последние, самые сладкие сны. Мужчина поднял руки и помог спрыгнуть на землю худенькой светловолосой девочке.
— Папа, а вдруг кто-нибудь увидит и решит, что мы воры…
— Никто нас не увидит; пошли!
Сутулясь под тяжестью поклажи, капканных дел мастер зашагал прочь. Клариссе досталась не такая тяжелая, но весьма объемистая ноша: удобно пристроить на плече тюк с одеждой никак не получалось.
— Не отставай! — бросил капканщик, растворяясь во тьме.
— Подожди! — робко взмолилась девочка, ожидая вспышки отцовского гнева. — Я за тобой не поспеваю!
Но капканщик не стал ругаться; вместо этого он поумерил шаг и крепко взял дочь за руку. Идти сразу сделалось легче, да и темнота проходных дворов теперь уже не казалась столь пугающей. Слабого света звезд хватало, чтобы различать очертания крыш и безобразные, словно ведьмина метла, силуэты низкорослых облетевших тополей. Капканных дел мастер шагал уверенно, по возможности избегая улиц: они то и дело ныряли под низкие арки, проходили насквозь дома, поднимаясь и спускаясь по гулким лестницам, пересекали заросшие бурьяном пустыри. Один раз даже пришлось перелезть через невысокий забор: помогла весьма кстати оказавшаяся возле него поленница. Небо потихоньку светлело. В какой-то миг Кларисса обнаружила, что различает очертания своих рук. Почти сразу пришло узнавание места: дом с высокими и узкими печными трубами и привалившаяся к его стене дощатая хибара — именно здесь обитал Эрл Птицелов. Девочка уже бывала в гостях у старика раньше и теперь немного воспрянула духом, предвкушая встречу с многочисленными живыми трофеями: пойманных птиц Эрл содержал в своем жилище, обходясь минимумом обстановки.
— Беда, старик! — негромко поприветствовал капканных дел мастер испуганно моргающего спросонья Птицелова. — Как видишь, пришлось потревожить тебя раньше, чем я думал… Враг снова нанес удар; то, что мы сейчас разговариваем, настоящее чудо.
— О господи! Входите же, входите скорее…
— Ты тоже в опасности, нам нельзя оставаться тут надолго.
— Надобно решаться, Атаназиус, — сказал Эрл несколькими минутами позже. — Сам видишь, время истекло…
— Так уж вышло, ты — единственный, кому я рискну нынче довериться. Сможешь ли ты приютить ее? Спрятать?
Птицелов задумчиво глянул в глубь помещения. Кларисса, наставительно постукивая пальчиком по прутьям клетки, что-то тихонько объясняла парочке черных вардевальских скворцов.
— Есть тут одно семейство, они кое-чем мне обязаны — и, пожалуй, предоставят малышке кров и стол на несколько дней, коли попрошу хорошенько. Без большой охоты, правда; они весьма скаредны — ну да что поделаешь… А я тем временем исчезну из города: поброжу по округе, подыщу ей хорошее местечко где-нибудь на ферме. Ты ведь понимаешь, чем дальше отсюда — тем спокойнее; да и свежий воздух опять же…
— Лучшего я и пожелать не мог! — Капканных дел мастер благодарно стиснул тонкую сухую ладонь Эрла. — Вот, держи… Здесь двести двадцать гю в ассигнациях и серебряный слиток. Ежели найдешь хорошего перекупщика — потянет еще на двести…
— Слишком много, Атаназиус! — покачал головой Птицелов, принимая увесистый кошель. — Четверти этой суммы с лихвой достанет на все.
— Бери! — с нажимом произнес капканщик. — И проследи, чтобы моя дочь ни в чем не нуждалась… Я вернусь за ней, как только смогу.
* * *
Промозглы осенние ветра, холодны волны Сильферры… Небо над бухтой крупнейшего из озер Титании казалось отражением штормовых вод. Свинцовые облака рваными грядами катились куда-то вдаль, изредка обдавая землю холодными брызгами дождя; клочья едкого угольного дыма метались над низкими крышами портовых пакгаузов. Расставание пахло железом, мокрыми досками и безнадежностью…
— Ты должна быть сильной, мышка. Обещай мне, что будешь сильной.
— Я постараюсь…
Капканных дел мастер вдруг коротко скрежетнул зубами:
— Ну никак я не могу взять тебя с собой, понимаешь — никак!
Они стояли на пирсе; полутора метрами ниже мелкая портовая волна вгрызалась сердитой шавкой в потемневшее дерево свай. Атаназиус кутал дочь жесткими полами рыбацкого плаща, так что наружу выглядывало лишь маленькое бледное личико.
— Когда ты вернешься? — Кларисса изо всех сил старалась, чтобы голос ее не дрожал.
— Не знаю, дочка. Но можешь быть уверена — я не задержусь и на минуту сверх необходимого.
Капканщик неловко обнял ее за плечи.
— Видишь тот длинный каменистый мыс? Что бы ни случилось, но однажды — я думаю, ночью или в сумерках, это ведь наше с тобой любимое время! — из-за него выйдет под всеми парусами очень красивый, но главное — очень быстрый бриг; а я буду стоять на палубе, держась за ванты, и вглядываться в городские огни…
Девочка внезапно всхлипнула и изо всех сил прижалась к нему. Капканщик осторожно погладил ее по волосам.
— Ну что ты, милая, перестань… Ты помнишь, что обещала мне?
— Помню… — сквозь слезы прошептала Кларисса.
— Береги себя! Слушайся дядю Эрла и — заклинаю — держись подальше от черных карет и людей с глазами как оловянные пуговицы! Впрочем, надеюсь, тебе не придется встретиться ни с теми, ни с другими… А теперь беги…
Кларисса, закусив губу, выпорхнула из задубевших складок мокрой ткани. В этот момент сквозь разрыв облаков брызнули лучи солнца, почти по-зимнему низкого и бледного. Маленькая фигурка девочки засияла вдруг мягким жемчужным светом, а над городом проступила акварельным мазком чуть заметная арка радуги. Но лишь на миг — косматые тучи тотчас затянули прореху, и все вокруг словно выцвело, кутаясь в разнообразные оттенки серого.
