Фея не нашлась что ответить — и улетела. «Обиделась, — решила Кларисса, спрыгивая с подоконника. — Даже Цецилия не хочет со мной играть… Ну и пусть! Интересно, а каково это — вести себя очень-очень плохо? Что, если попробовать… Пока никто не видит?» Мысль эта показалась ей настолько необычной и соблазнительной, что Кларисса тихонько хихикнула. «Я плохая… Нет, я просто маленькое чудовище! Что бы такого гадкого сделать для начала? А! Хорошие девочки никогда не подсматривают и не подглядывают… Ну-ну…» — Скорчив страшную гримасу, девочка на цыпочках подкралась к дверям Шарлеманевой комнаты и осторожно приоткрыла дверь. Раньше она не заходила к своему наставнику. Комната как комната; аккуратно заправленная кровать, комод, букетик сухих цветов на столике возле кровати. И еще… Еще там лежали часы волшебника — те самые, с двумя головками. «Он забыл!» Затаив дыхание, Кларисса осторожно взяла в руки массивный серебряный кругляш. До сих пор она ни разу не пыталась колдовать в одиночку, без присмотра. Щелкнула, открываясь, крышка; девочка напряглась в ожидании синей вспышки — но, оказывается, она нажала не на ту головку.
— Ладно, вторая попытка…
На этот раз все получилось как надо: некросвет залил помещение; кобальтовые тени пролегли по стенам и потолку… Власть заполнила комнату мягким бесформенным облаком. Это было тревожное, но и приятное чувство: она могла дотянуться здесь до любой вещи и сделать с ней все, что угодно… Повинуясь внимательному взгляду, ночной колпак Шарлеманя ожил, шевельнулся — и плавно воспарил в воздух. «Я ведь и сама так умею!» Тело послушно стало терять вес. Кларисса оттолкнулась от пола — и взмыла к потолку, тихонько хихикая от переполнявших ее чувств. Внезапно слух девочки уловил некие странные звуки. Она легко спланировала на пол и недоуменно огляделась. Низкое, словно собачье ворчание раздавалось из-под кровати… Кларисса с замиранием сердца наклонилась, приподняла покрывало — и увидела Шарлеманев саквояж. Тихое рычание издавал именно он. Осторожно защелкнув крышку хронометра, Кларисса попятилась — и опрометью выскочила из комнаты, хлопнув дверью. В гостиной ее одолел смех. «Испугалась саквояжа, глупая! Правда, он — волшебный, так что, может, и правильно… Но быть плохой, оказывается, так забавно! Чем еще можно себя поразвлечь? А вот чем: хорошие девочки не гуляют вечерами по крышам… Заодно подышу свежим воздухом». Накинув первое попавшееся пальто, Кларисса выпорхнула на лестницу. Лаз на чердак не запирался; поднявшись по скрипучей лесенке, девочка отворила слуховое окно и осторожно выглянула наружу.
Уже почти стемнело. Ненастная погода разогнала обитателей столицы по домам, и на мокрых осенних улицах было пустынно. Порывы ветра несли мелкую водяную взвесь, и девочка подняла воротник, пряча лицо от влаги. «Ну и зачем ты сюда пришла? Темно, сыро, тоскливо… Взлететь по-настоящему ты все равно не сможешь, смелости не хватит, а любоваться на прохожих — невелика радость. Да и нет внизу никого… Хотя — вон бредет какая-то нищенка. Бедная, как же ее скрючило! Можно подумать, нюхает мостовую… Ага, вон и регистратор объявился, словно из-под земли; сейчас наверняка проверит у старухи документы». К подобным сценам девочка уже успела привыкнуть: выйти из дома без паспорта означало — подвергнуть себя немалому риску. Собственно, отсутствие паспорта и было причиной, из-за которой она не смогла составить компанию Шарлеманю и Нэлтье, а вновь превращаться в опостылевшего Дабби Дэя ей не хотелось. Бумаги, удостоверяющие личность и род занятий, имелись в Регистрате у каждого, не исключая даже детей. Нищим, кроме того, выдавалась специальная деревянная бирка с номером; просить милостыню, не имея таковой, считалось преступлением.
Полицей-регистратор шестого ранга Юсут Карья мок под дождем уже несколько часов, был голоден, трезв и пребывал по этому поводу в донельзя мрачном настроении. Действительно, стоило только подумать о том, что все его коллеги уже благополучно сдали дежурство и теперь вкушают заслуженный отдых… Но — проступок есть проступок; он сам виноват, что покинул пост на час раньше положенного, да еще ухитрился попасться на глаза внутреннему регистратору Управления подшофе… Теперь целый месяц придется замаливать грех; это еще, считай, повезло — запросто мог лишиться должности! Здесь, в столице, такие дела вершатся быстро; и будь счастлив, если получишь просто понижение в ранге, а не окажешься на краю света, где-нибудь на острове Шехантран… А то и вовсе: достанет начальство из ящика ритуальные ножницы, один вид коих повергает все Управление в трепет, — чик! — и крашенный хной кончик бороды падает на пол… Все, ты больше не регистратор! Получай «волчий билет» и выметайся из города в двадцать четыре часа куда глаза глядят.
— Регистратор Карья; бирку и паспорт предъявляем… — недовольно буркнул Юсут, заступая дорогу согбенной фигуре в лохмотьях. Может, повезет и бирка окажется просроченной: вот и повод приволочь нищенку в Управление, заработать себе лишнюю галочку в ведомости задержаний, заодно и погреться…
Существо под капюшоном чуть слышно зашипело и попыталось обойти регистратора.
— А ну стоять! — рявкнул Юсут, хватая старуху за плечо. Лохмотья были странными на ощупь — словно и не тряпка вовсе, а склизкая лягушачья кожа. Какая гадость! Великий Порядок, ну и воняет же от нее! Как он раньше не почувствовал? Сомнительное удовольствие — тащить эдакое чудо через весь квартал… — Я кому сказал, стоять!
Нищенка медленно распрямилась, оказавшись почти на две головы выше рослого полицей-регистратора.
Юсут Карья заглянул в темную дыру капюшона — вернее, того, что он ошибочно принимал за глубокий капюшон.
Юсут Карья закричал.
Тварь откликнулась.
Человеческое ухо не могло воспринять эти звуки; но они проникали сквозь кожу и плоть, заставляя мелко вибрировать кости, превращая человеческую волю и решимость в кисель… Собаки по всей округе зашлись истошным воем, Кларисса у себя на крыше тихонько охнула и изо всех сил стиснула зубы. Полицей-регистратор рухнул как подкошенный, судорожно дрыгнул ногами — и впал в беспамятство.
* * *
Гармодий и Виндарий, отставшие от Твари на пару кварталов, тоже ощутили ее неслышное тремоло. Облаченные в длинные, пропитанные каучуком плащи, они следовали за своей ищейкой; в руках у Виндария покачивалась переносная лампа Тролле, похожая на большой якорный фонарь с массивным цоколем. Для обычных людей стекло ее оставалось темным…
— Похоже, наша красуля снова кого-то повстречала, — бросил Гармодий.
— Угу… После нынешней ночи местный фольклор обогатится еще одной мрачной легендой.
— Хорошо, что Властители догадались накормить милашку; можешь смеяться, но я чувствую себя спокойнее, зная, что она сыта.
— Отчего же, вполне тебя понимаю…
— Где там остальные, хотел бы я знать!
Виндарий оглянулся:
— Ксаверий идет следом за нами, а Селины что-то не видно.
— Хитрая стерва! — процедил Гармодий. — Бьюсь об заклад, эта дрянь хочет отсидеться за нашими спинами, а потом как ни в чем не бывало предстать перед Властителями. Но уж я позабочусь… Смазливая мордашка ей не поможет; Мельдана со всех спрашивает одинаково строго!
