— Иерархия… — протянул Разин. — Ее можно обойти.
— Крипта не такой, он человек, приверженный традициям и очень щепетильный, он не станет затевать свару в руководстве Храма. Вместе с тем традиции не мешают ему привлечь к делу нас.
— Как на него выйти, на этого брата Крипту?
— В Киеве остановитесь в гостинице «Крещатик», держит ее Картина, баба такая. Этой Картине можно говорить прямо, она на Храм работает, на разведку тамошнюю, вроде как я здесь. Скажешь, привет от Блажена брату Крипте принес. Блажен, скажешь, в Киеве шапку потерял, просит поискать.
— И все? Так просто? Никаких условных знаков?
— Нет, только про шапку не забудь сказать. Храмовая разведка работает иначе, не так, как наши. — Прокоп поправил шнурок на шее и снова улыбнулся, но уже не наигранно, ему было приятно сознавать, что меха–корповские разведчики действуют изощреннее, чем киевляне. — Удачи, Разин!
— Ты меня знаешь? Мы встречались, что ли? Не помню.
— Нет, Разин, не встречались. Мне тебя описывали: здоровый и глядит так, будто вот–вот башку отвернет.
Егор коротко кивнул и отвернулся. Альбинос шагнул следом за ним к двери, но Прокоп окликнул его:
— Музыкант, постой! А струны–то! Струны — вот они.
Старьевщик снова напялил привычную личину добряка и умильно заулыбался. Заворачивая струны в клочок кожи, он бормотал:
— Ты заходи, Музыкант, заходи в мою лавку, когда здесь будешь. Новости расскажешь, то да сё…
Разин топтался у двери, пока Альб расплачивался за покупку. Инвалид пытался отказаться от денег:
— Ты ж наш, я не знал раньше, бери так!
— Нет, Прокоп, я лучше заплачу.
Альбинос подумал, что раньше улыбка хромого ему нравилась, а теперь он вряд ли сможет относиться к Прокопу по–прежнему дружески. Хотя, если вдуматься, что такого? Ну, агент Меха–Корпа, и что? Всякий в Пустоши устраивается, как может, а каждый десятый здесь — не тот, за кого себя выдает. Но все–таки теперь показное радушие старьевщика смотрелось неприятно. Погруженный в эти раздумья Альб вышел следом за Разиным в переулок, где спутник остановился свернуть самокрутку. Альб сунул струны в карман, поднял голову… и быстро шагнул обратно в тень. По улице шагал Миха Ротник.
* * *
Разин обернулся, перехватил взгляд Альбиноса, пожал плечами и возвратился в лавку.
— Ты чего?
— Вон видишь, мужик по улице идет? Это Миха.
Толстый коротышка, бывший наниматель Альбиноса, шествовал по грязному переулку, аккуратно обходя лужи. Справа и слева от него тяжело шагали крепкие мужики в одинаковых куртках, перетянутых скрипящими ремнями, — Ротник обзавелся новой охраной и снарядил телохранителей как полагается. Вид парни имели очень боевой и по сторонам глядели грозно, у одного за спиной висела берданка, на поясе у другого — кобура с большим револьвером. Разин оглядел процессию и бросил:
— Подожди здесь. Меня он не знает, гляну, куда направляются.
— Эй, постой!..
Но Разин уже шагал следом за Михой.
— Стремительный человек, — заметил Прокоп, выглядывая в дверь. — А ты подожди, подожди его, Музыкант. Он скоро возвернется, Лушка–то совсем рядом живет.
Альбинос глянул на старика сверху вниз.
— Лушка?
— Баба Михина. Он к ней частенько заглядывает, пока Христы нету.
— И надолго он к ней?
— Да когда как, но обычно ненадолго. Брательник его не одобряет, так что Миха у Лушки не задерживается — не ровен час, нагрянет Христа. Побаивается Миха брательника–то.
Возвратился Разин в самом деле скоро.
— Как тебе Михина подруга? — поинтересовался Альбинос. — Симпатичная?
— А ты знал, что ли, что он к бабе идет?
— Прокоп знал. Идем.
И Альб быстро зашагал от лавки старьевщика, Разину пришлось нагонять его.
— Ты куда собрался?
— А ты меня слушал, когда за Михой побежал? Идем в гостиницу «Злой киборг». Пока хозяина нет, оглядимся там.
Гараж перед «Злым киборгом» не изменился, на месте была и здоровенная маслянистая лужа перед ним. Хотя сухой сезон в разгаре, лужа не стала меньше. Обходя ее, Альбинос бросил через плечо:
— Видишь это болото? Оно здесь всегда и постоянно одного и того же размера. Я иногда спрашивал себя: почему лужа не высыхает в сухой сезон?
— И почему же? — Разин шагал следом и едва слушал Альба, он косился по сторонам, прикидывая для себя пути отхода из этого места.
— Я думаю, это одна из великих загадок Пустоши, вот так!
— Судя по запаху, сюда мочатся все, кто надрался в «Злом киборге», вот и вся загадка. Много там сейчас народу?
— Музыка не играет, значит, мало. «Банда четырех» рубит музыку, когда зал набирается, да и рано еще. Но я внутрь не пойду, меня могут узнать… нам сюда.
Альбинос вошел в гараж, где было как–то пустовато. Разобранный песчаный мотороллер да груды покореженных железяк вдоль стен — больше в гараже ничего не было. Впрочем, заляпанный смазкой стол по–прежнему стоял в углу, и выпивка на нем, как обычно, присутствовала. Вокруг стола собрались четверо механиков, Альбинос сразу направился к ним.
— Здорово!
Приветствие повисло в воздухе, механики мрачно глядели на гостей. Наконец Захарий нарушил молчание:
— Зачем ты явился, Музыкант?
— Как зачем? — Альб улыбнулся. — Я же вам за ремонт «Зеба» должен остался, верно? Пришел должок вернуть.
— Должок, — повторил Арсен и провел ладонью по седой шевелюре, — это хорошо. А ты знаешь, что Миха тебя велел убить, если появишься?
— Злой он на тебя, — поддакнул Леш.
— Я с ним потолкую, и он меня простит, — заверил Альбинос. — Только вы ему не говорите, что я здесь, а то он сразу волноваться начнет, нервничать…
Альб аккуратно положил на стол между кукурузных огрызков и стаканов столбик серебряных монет.
— Вот, мой должок. Я обещал к концу сухого сезона, но опоздал, потому отдаю больше.
Он придвинул стакан, налил водки и выпил. Механики мрачно наблюдали за его действиями и поглядывали на Разина, пытаясь понять, что это за верзила приперся с Альбиносом.
— Разин, тебе налить? Водка у парней хорошая, на огневке настояна. — Альб оглядел механиков. — А вы чего не пьете?
Он покачал бутылку в руке.
— Захарий, так вы Михе не говорите, что я здесь, лады? А я через гараж пройду в гостиницу, там его дождусь.
— Ну, ладно, — Захарий придвинул и свой стакан, Альбинос налил. — Допустим, с Михой ты поладишь… сегодня.
Механик смерил оценивающим взглядом Разина, выпил водку и поморщился.
