Из последних сил Туран поднял раструб гравипушки еще выше. В плече хрустнуло, руки свело болью. Конус искаженного света, натянутый между раструбом и самоходом, задрожал, белые кольца стали бледнеть и терять форму, они кривились и гнулись, рассыпая призрачные искры… Туран, хрипло выдохнув, взмахнул стержнем – самоход описал дугу и огромным молотом ударил в раму катапульты, в самое основание. Стон прокатился над равниной, вздрогнула красная земля под ногами.
Как впилась в правое предплечье пуля, он не почувствовал, просто рвануло руку, ладонь разжалась, и конический поток энергии исчез. Самоход врезался в опору рамы – прогнулась клепаная балка, вывернулась из основания, лопнули канаты. Визг, тонкий звон, глухой лязг, скрежет… Машина сползла по гнущейся балке, она качнулась и упала. Катапульта стала грудой стального лома. Врезался в землю самоход, смялся, будто был сделан из мягкой глины, на него повалились куски полиспаста, поползли петли каната, накрывая разбитую машину. Завалилась с рельсов паровая тележка, врезалась в груду стальных обломков, заклепки словно пули вылетели из отверстий, ударили струи кипятка, и катапульту заволокло паром.
Туран опомнился, только когда Белорус схватил его за руку и потащил прочь. Ощутил боль в руке, увидел, что рукав весь пропитался кровью.
Они побежали прочь от поверженной катапульты.
– Скорей! – крикнул Белорус. – Пока гетманы ничего не поняли! Надо в дыру какую-то залезть, переждать, потом убираться отсюда!
Рядом что-то взорвалось, повалили густые клубы дыма. Белорус обернулся и дважды выстрелил. Из дыма вывалился полуголый гетман с совковой лопатой в руках – кочегар с разбитой катапульты. Глаза его на перемазанном угольной пылью лице горели безумием. Он заревел и взмахнул лопатой. Туран пригнулся, прыгнул навстречу, лопата просвистела над головой, и он врезал плечом в живот инкерманца, опрокинул его на землю.
Они нырнули в стену вонючего дыма. Белорус на ходу пытался зарядить револьвер, но никак не мог попасть патроном в камору. Винчестер висел у него за спиной. Туран ртом хватанул горячий смрад, в глазах запершило, легкие как кипятком обдало, но тут, отчаянно кашляя, они выскочили из облака ядовитой копоти. Тим ухватил Турана за здоровое плечо и поволок в сторону. Глаза слезились, горло жгло. Беглецы достигли руин, вбежали в разваленный домик, от которого оставался четырехугольник стен высотой по пояс. Там они упали на усыпанный обломками пол и перевели дух.
– Ты зачем через дым побежал? – прохрипел Туран, стуча себя кулаком по груди.
Откашлявшись, Белорус пояснил:
– Навстречу толпа валила, но вроде не заметили, как мы в дым свернули.
Он похлопал по карманам изодранного в драке жилета и достал свернутый бинт.
– Руку покажи.
Пока Белорус бинтовал, Туран выглянул из-за остатков стены. За стеной дыма раздался крик:
– Эй, сюда! Ко мне, говорю!
Из дыма показались гетманы, впереди бежал кочегар.
– Туда они бёгли, за мной давай! – надсаживался он, размахивая лопатой.
Закончив бинтовать, Тим поднял винчестер.
– Вон туды! – надрывался гетман и тыкал лопатой точнехонько в руины, где засели беглецы.
Белорус выстрелил, инкерманец выронил лопату, упал на колени, потом завалился лицом вниз. Остальные вскинули оружие, и Туран с Тимом вжались в обломки кирпичей. Грохнул залп ручниц, над головой зацокали пули.
– Дай револьвер, – сказал Туран.
Когда отгремела пальба, беглецы разом поднялись и выстрелили. Гетманы, осторожно приближавшиеся к руинам, попадали. Замелькали вспышки.
– Патроны пока есть, – сказал Белорус, – но долго здесь не протянем.
Затарахтел двигатель, из дыма выкатил сендер. Они выстрелили одновременно, машина взвыла мотором и встала. Какой-то гетман выкрикнул приказ, и противники снова открыли огонь. Потом застучал пулемет – крупнокалиберные пули с треском крошили остатки стены, кирпичи из обожженной глины хрустели и разваливались, на головы беглецов посыпались обломки.
Белорус приподнялся, но сразу повалился лицом в битый кирпич. Стрелок на сендере, заметив движение, снова даль длинную очередь. Туран отполз в сторону, выглянул – прячась за остатками стен и грудами битого кирпича, гетманы ползли к ним.
– Обходят, – сказал он и занялся револьвером. – Сейчас со всех сторон стрелять начнут.
Правая рука почти не слушалась, заряжать было трудновато. Зашуршала глина, совсем рядом посыпался щебень. Туран, вскочив на колени, выстрелил на шум и снова упал. Пулеметчик немного запоздал, пули раскрошили часть глиняной стены. Зато Туран попал – там, куда он стрелял, теперь раздавались стоны и ругань. Шорох щебня удалялся, раненый отползал прочь. Загудел мотор, захрустели обломки под колесами – сендер с пулеметом подбирался ближе, и с этим уже ничего нельзя было поделать.
Тим начал что-то негромко насвистывать. Туран откинулся на спину и лег поудобней, уставившись в небо. Клубы дыма по-прежнему закрывали небо над Херсон-Градом, но теперь они стали жиже, прозрачней. На востоке посветлело, розовый свет занимающегося утра растекался по Пустоши.
– Ночь закончилась, – сказал Белорус, приподнялся, дважды выстрелил и снова упал.
Туран лежал и глядел в небо. В висках стучало, немного кружилась голова, боль пульсировала в плече.
Застучал пулемет – совсем рядом. Стена трескалась, куски кладки летели от нее, сыпалась на землю труха. Белорус ругнулся, выставил винчестер и пальнул наугад. И тут все шумы перекрыл низкий грохот – в нем потонули и крики, и треск пулемета, и хруст глины под сапогами гетманов. Грохот встал волной, смолк, ударил еще раз, потом опять… Белорус торжествующе завопил, поднявшись на колени, замахал винчестером.
Но Туран не шевелился – лежал и глядел вверх. Дым таял, за темной пеленой проступало светлеющее небо, по которому медленно плыл «Крафт» – сияющий, обтянутый серебристой пленкой. В гладких боках газовых баллонов отражалась розовая полоса горизонта, клубы дыма и багровые отсветы от разрывов бомб. Крючок, свесив ноги, сидел в дверном проеме гондолы, подпаливал фитили и равнодушно швырял их вниз.
Термоплан подплыл к руинам. Ставро стравил газ, и машина медленно пошла на снижение. Крючок обернулся, вытянул из-за спины здоровенный моток. Тот соскользнул с его коленей, покатился вниз, разворачиваясь в лестницу. Качаясь, она проплыла над разбегающимися гетманами, над сендером, перевернутым взрывом бомбы, над нелепо задранным пулеметным стволом – и скользнула к руинам, в которых укрылись Туран Джай и Тим Белорус.
Часть третья
Месть
Глава 14
Первое, что он услышал, придя в себя, были шорох и скрип. Сквозь все это пробился знакомый голос Шаара Скитальца:
– …Привет вам, дети Пустоши! Всех приветствую на волнах нашего радио! Приветствую даже кетчеров и диких людоедов Донной пустыни, хотя и сомневаюсь, что они меня слышат! И уж тем более я сам был бы рад не слышать их вовсе! Однако времена меняются, и, как говорят, доблестный атаман Макота, новый хозяин Моста, отучает варваров от употребления человеческого мяса. Воистину велики достоинства этого человека! Ведь теперь…
