– Ну так соглашайся! У них минометы там, слышал про такое оружие? Три штуки. Захватим их – никакой Макота нам не страшен будет.
– Каждый раз, как морды эти наглые во двор суются, меня аж трясет всего… – продолжал мельник, не слушая. – Но нету у нас силы с атаманом Макотой совладать. А он приехать в любое время может. Вот прямо щас прикатит на машинах своих с братвой, которую в поход взял, – что тогда делать будем? Он…
Приглушенный шум двигателя проник в сарай, и все, кроме Соломона, вздрогнули. Шум усилился. Агап заскрипел лавкой, будто собрался вскочить и запрятаться в сено, наваленное под дальней стеной сарая.
– Сиди! – прикрикнул Мартьян.
Сквозь щели между досками проник свет, мигнул, блеклые полосы заскользили по полу.
– Пров! – севшим голосом окликнул Ефраим.
Заскрипела дверь, и в сарай сунулся батрак с длинным ружьем в руках.
– Пров, это кто там едет?
Батрак пожал плечами.
– Мне откуда знать.
– Машина одна?
– Одна. Небольшая вроде.
Пров оглянулся, и когда шум двигателя смолк, добавил:
– О, под воротами нашенскими стала.
Снаружи донесся приглушенный голос.
– Хозяин, тебя спрашивают. Трое там всего.
– Знаешь их? Не атаман ли это? Не Макота?
Голос снаружи снова что-то произнес. Пров почесал затылок.
– Двоих не знаю, а третий – сын Бориса Джай-Кана покойного. Того, чью ферму атаман спалил.
Ефраима нельзя было назвать человеком с богатым воображением, но перед его мысленным взором предстала картина того, как в сарай входит конопатый мальчишка с мертвыми глазами и торчащим между лопаток ножом, на деревянной рукояти которого выжжена большая буква «М».
Мгновением позже он догадался, про кого толкует Пров, и удивленно приподнялся на стуле.
– Сын Бориса? Веди сюда. Но машина пусть снаружи стоит.
Батрак кивнул и ушел, не закрыв дверь. Сидящие в сарае напряженно ждали. Снова раздались голоса, скрип калитки, приближающиеся шаги…
В сарай, жуя травинку, вошел рыжий парень, быстро оглядев присутствующих, кивнул им и сказал весело:
– Темное время для темных дел! Че это вы сидите тут, как заговорщики какие?
Он шагнул в сторону, пропустив Прова, который тоже посторонился. За ним в сарай вошел Туран Джай – хотя если бы батрак заранее не предупредил, кто это приехал, Ефраим его не узнал бы.
Пров стал под стеной у двери с одной стороны, рыжий незнакомец с другой, причем от хозяина не укрылось, что он небрежным жестом расстегнул короткое пальто и что на ремне его справа и слева висят два пистолета.
Ефраим тоже был виноват в смерти семьи Джаев, потому что покорился атаману Макоте, не предупредив Бориса, и заранее принял надменно-снисходительный вид, решив, что щенок пришел обвинять его в смерти отца. Да только все приготовленные заранее слова из головы как ветром выдуло, когда он увидел Борисова сына. Туран очень изменился – весь он был теперь другой, все в нем новое, незнакомое, от неторопливой мягкой походки до спокойно-сосредоточенного выражения лица. Он казался гораздо старше по сравнению с тем, когда Ефраим в последний раз видел его, а это было незадолго до нападения банды на их ферму. Да и одет так, как мало кто здесь мог себе позволить, – куртка и штаны из кожи пятнистого дикого маниса, стоившей кучу монет, на ногах невысокие крепкие сапоги. Над плечами торчали короткие приклады двух обрезов, висящих на ремнях за спиной. Ремни крест-накрест шли через грудь, на них были ножны, кобура, подсумок и большие патроны в кожаных петлях.
Агап тихо присвистнул, разглядев все это.
Туран пересек сарай, встал напротив Ефраима – место там было свободно, и нежданный гость очутился во главе стола, как и хозяин фермы. Ногой он придвинул табурет и сел.
И сказал:
– Хорошо, что все здесь. У меня к вам дело.
Прежде чем Ефраим успел открыть рот, Мартьян спросил:
– Где ты был?
Туран посмотрел на него.
– Все это время, – пояснил мельник свой вопрос. – Тебя ведь атаман с собой увез, правильно?
– Да, – ровным, лишенным выражения голосом произнес сын покойного фермера. – Мы доехали до Корабля, который в Донной пустыне. Там я сбежал, теперь вот вернулся.
– Неплохо смотришься! – хохотнул Агап. – Такие одежи…
Он осекся, когда будущий тесть метнул на него предостерегающий взгляд.
– Бандиты все еще живут во Дворце, правильно? – спросил Туран.
Ефраим кивнул.
– Сколько их сейчас?
– Человек двадцать.
– Мы проезжали мимо…
– А то кто? – перебил Соломон и ткнул кулаком в сторону рыжего парня, подпирающего стену. Тот встрепенулся, поднял голову, но не успел представиться – первым заговорил Туран:
– Его зовут Тим Белорус. Он мой друг. Будет участвовать в деле.
– В каком деле? – спросил Мартьян.
Вместо ответа Туран сказал:
– Мы проезжали мимо Дворца. Там шум, крики… Что они празднуют?
Ефраим махнул рукой:
– Ничего. То есть они каждый вечер празднуют…
– А завтра вообще перепьются пуще прежнего, – вставил Соломон, развернувшись на лавке к Турану Джаю. – Завтра, хлопец, я им водку мою отвезти должен. Много.
– Значит, завтра и нападем на Дворец.
И снова Агап заерзал на лавке, а Мартьян опять подался вперед, навалившись локтями на стол.
– Да! – кивнул Соломон. – Верно, хлопец! Я с тобой, что бы эти ни решили. Я так и понял, для чего ты прикатил! За батю свово отомстить, за мамку с братиком… Верно! Месть согревает душу. Так мой батяня покойный Израил говаривал, а он большого умища был человек и души широкой! А они – трусы!
– Соломон! – окликнул Мартьян, но старика было уже не остановить.
– Думаешь, зачем мы тут все сидим? – повысил он голос, отмахиваясь от мельника. – Потому что о том же толкуем: как на Дворец напасть да бандюков поубивать всех. Ефраим хочет, я согласен, а эти двое… Понял, хлопец? Так что Ефраим и я точно с тобой!
– Только не называй меня «хлопцем», ладно? – попросил Туран, и Соломон осекся. – Так атаман Макота любит своих людей называть.
– Где он? – спросил Мартьян. – Где сейчас атаман?
– Едет сюда.
Мельник будто именно этих слов и ждал – стукнул кулаком по столу и заговорил громче:
– Так я и знал! За тобой едет, а? Преследует? И ты хочешь, чтобы мы прямо перед тем, как он сюда заявится…
– Помолчи, – бросил Туран Джай, и Мартьян ошарашенно смолк. – Не перебивай меня. Нет, Макота не за мной едет. Мы сюда приехали с горы Крым, а он движется от Моста. Слышали про Мост? Как Макота приедет – вы уже никогда головы поднять не сможете. Так и будете рабами его до самой смерти. Потому что вы рабы сейчас! – повысил он голос, увидев, как гневно сверкнули глаза Мартьяна. – Чем от них отличаетесь? Земля ваша – уже не ваша. Урожая половину отдаете, каждый бандит когда захочет может на ваш двор прийти и любого там пристрелить… Или жену вашу, дочку с собой во Дворец утащить – и что вы сделаете? Ничего. Потому я предлагаю: напасть на Дворец. Сегодня же. Сейчас. Потом мы с Тимом там остаемся, а вы возвращаетесь к себе, вроде вы ни при чем. И когда Макота приедет… это уже наше дело будет. Мы с ним разберемся. И вы опять хозяевами на своих землях станете. А поле моего отца вам троим в дар отдаю. Делайте с ним что хотите.
