* * *
Вскоре перед ними выросла каменная гряда, протянувшаяся с запада на восток; она отбрасывала густую тень на подъехавший караван. Казалось, что за гигантской красно-бурой стеной скрывается совсем другой мир.
– Пустыня здесь кончается? – спросил Туран, разглядывая склоны сухого каньона, на который Крючку показал Така.
– Там пустыня, – ответил проводник, не оборачиваясь. – Я – пустыня, он, – людоед ткнул пальцем в маниса, – пустыня. Все. Мы вместе, да.
Пленник пожал плечами, отполз на середину клетки и стал делать упражнения. В клетке не выпрямиться, мышцы затекли, приходилось как-то разгонять кровь в жилах. Он стал подтягиваться на пруте, поджав ноги, потом – приседать, резко выдыхая жаркий воздух.
Крючок оглянулся на караван – атаман из «Панча» не показывался, других приказов не отдавал – и медленно повел телегу вперед.
С нависшего над дорогой каменного уступа посыпалась галька, люди вскинули головы. Вверх, цепляясь за впадины в буром камне, шмыгнуло склизкое тело.
– Кальмарка, – сказал Така. – Сырую нельзя. А зажарить – будет вкусно. Така знает, жарил.
Повозка, за ней мотоциклетки с мотоциклами, «Панч», фургоны и телеги с мутантами втянулись в каньон. Лучи солнца не проникали сюда, стало сумрачно и прохладно.
Присыпанное иловой пылью ущелье извивалось, неровные стены поросли колючим кустарником. Позади в мотоциклетной коляске восседал Морз с обрезом наперевес, Дерюжка высунул голову из окошка фургона, Бочка с ружьем встал на подножке по другую сторону кабины. На телеге с пятнистым мутантом маячил длинный тощий Кромвель, доставший свой серебристый пистолет, рядом сидел Малик. Изнывавшие от жары бандиты оживились, когда караван въехал в прохладное ущелье. Даже Макота выставил голову в люк на крыше «Панча» и с настороженным любопытством разглядывал склоны.
– Долго нам тут ехать? – спросил Туран.
– Солнце не зайдет, как будем в Огненной долине, – ответил людоед.
Крючок, сунув в рот жевательную пластинку, равнодушно бросил:
– Чё за долина?
– Огонь и пар. – Така сел вполоборота к нему; запустив пальцы под жилетку, почесал впалую грудь. – Земля дрожит, но не опасно. Така любит в ключах купаться.
– Дрожит? – повторил Крючок, к чему-то прислушиваясь.
Туран нахмурился, людоед привстал.
Звук доносился оттуда, где ущелье расширялось. Манис нервно дернул башкой, бандит натянул поводья, и повозка остановилась.
На дорогу впереди посыпался щебень. Урчание мотоциклеток и мерное гудение «Панча» постепенно заглушал тяжелый, прерывистый рык.
– А трясет повозку, – заметил Крючок.
Така спрыгнул на дорогу; обежав ящера, припал ухом к илу. Манис зашипел и начал пятиться, бандит ударил его шестом по башке. Выпрямился во весь рост, заслонив Турану обзор, вытащил из-за ремня обрез. Сзади донесся крик Макоты:
– Чего встали?!
Наверное, атаман ничего не слышал, сидя в «Панче» с включенным мотором. Ни Крючок, ни Така не ответили. Людоед присел на корточки, взялся за ожерелье на шее и стал перебирать костяшки. Нахмурился, вслушиваясь, и вдруг резко вскочил.
Подкатилась мотоциклетка Морза, за ней, едва не подперев ее бампером, встал «Панч». Хлопнула дверца, и выскочивший из фургона атаман заорал:
– Чё опять такое?! Какого некроза торчите посреди этих каменюк, чтоб вас… – Он запнулся, услыхав непонятный звук и ощутив тряску.
Со склона покатились камни, несколько булыг покрупнее ударили в кузов «Панча». Макота взглянул вверх и нырнул обратно в кабину.
Казалось, на повозку надвигается нечто огромное, страшное – за поворотом лязгало, гремело и рычало так, что Туран невольно начал отползать к задней стенке клети. Натолкнувшись на прутья, ухватился за них и крикнул:
– Крючок! Эй, выпустите меня!
Бандит, прижав обрез к груди, застыл на передке телеги. Он даже жевать перестал.
Мелко перебирая кривыми ногами, манис засеменил вбок. Крючок кинул обрез, натянул поводья, пытаясь удержать рептилию на месте.
Из-за каменного выступа на повороте ущелья показался ствол, а следом, дребезжа гусеницами, выползла тяжелая махина. Корпус из клепаных железных листов, впереди к скошенной бронеплите приварены два крюка, на них намотан трос, дальше лежат запасные звенья траков, еще дальше высится угловатая надстройка с двумя смотровыми щелями и широким стволом между ними.
Машина отдаленно напоминала трактор, который Туран видел на ферме Ефраима, только была куда массивнее, вся зашита в броню, да к тому же с пушкой.
– Танкер! – Крючок выпустил поводья.
Манис с шипением припал к земле и забил хвостом, как собака. Бандит, обернувшись, повторил:
– Танкер! Омеговский! – Вытерев пот со лба, он подобрал обрез.
Туран только сейчас заметил, что на передних щитках, приваренных к гусеничным полкам машины, намалеваны желтые подковы.
Замо́к Омега. Про него ничего не знали ни отец, ни Назар, но Шаар Скиталец иногда упоминал в новостях сильный клан, который обучает наемников на своей базе где-то на востоке.
Правая гусеница машины застопорилась, рыкнул двигатель. Выплюнув струи черного дыма из дефлекторов в корме, танкер довернул на колею и, клюнув носом, замер.
Сзади заорал Морз, заголосил в ответ Дерюжка, потом сухо, резко выкрикнул что-то повелительное Кромвель, и бандиты заткнулись.
Ствол опустился, нацелился на повозку, казавшуюся очень маленькой в сравнении с механическим монстром.
Крючок неуверенно прицелился в орудийную башню. Така, присевший рядом с манисом, зажал уши и раскрыл рот.
Туран прижался спиной к прутьям и уставился на машину, которую бандит назвал танкером. Он желал лишь одного: чтобы взрывом снаряда зацепило и «Панч», тогда будет шанс, что он вскоре встретится с Макотой на небесах.
Двигатель танкера смолк.
В орудийной башне откинулся люк, на броню выпрыгнул невысокий подвижный человек, затянутый в черную кожу, в темном облегающем шлеме и круглых очках. В деревянной кобуре на боку болтался маузер, с другой стороны висел кинжал с черной рукоятью.
Человек поднял очки на лоб, присев возле люка, окинул взглядом машины и людей перед собой.
– Кто командир? – негромко спросил омеговец. Он расстегнул ремешок на подбородке, стянул перчатки из мягкой кожи и сунул за ремень.
Хлопнула дверца «Панча». Надев соломенную шляпу и сунув в зубы верную трубку, Макота не спеша обошел повозку и встал перед махиной.
Туран понял, что атаман сейчас больше всего на свете хочет завладеть омеговским танкером. Макота смотрел на машину с напряженным вниманием – прикидывал шансы. Потом его лицо разгладилось, он запустил пальцы под ремень, принял расслабленную позу и громко сказал:
