– Мы можем поступить еще проще – скажем, запустить вам под череп личинку одного омерзительного насекомого, которая считает с вашего мозга все необходимые сведения, заодно доставив вам массу неприятных ощущений.
– Это уж совсем ничего вам не даст, – уверенно заявил Блэк. – И вы прекрасно это знаете. Считав зрительную информацию с клеток моего мозга, вы сможете получить, к примеру, порнофильм класса «экстра» с моим участием, но о планах группы и мыслях имперских ученых не поймете ровным счетом ничего. Заодно и мозг мне испортите настолько, что отвечать на вопросы я уже буду не в состоянии при всем желании.
Малфой задумался. С таким противником ему еще ни разу не приходилось иметь дело. Обычно задержанным, стоило приковать их к этому креслу, сразу можно было менять штаны. А тут… Если бы у этого чернокожего лысого громилы не были связаны ноги, он бы, без сомнения, вальяжно закинул одну на другую.
Впрочем, следовало признать, что имперские резиденты в этом кресле располагались не так уж часто. В основном в нем оказывались неумелые диверсанты ближайших соседей, таких же нищих, как Арагона, и торговцы-осведомители, вздумавшие работать на две стороны. Такие обычно раскалывались моментально, стоило только начать медленно и флегматично закручивать тиски, в которых были зажаты те или иные части тела допрашиваемого. Но этот громила, похоже, в самом деле крепкий орешек.
Блэк первым прервал затянувшуюся паузу, дав Малфою время парировать его предыдущую реплику и так и не дождавшись ответа:
– Сейчас вы, наверное, думаете о нейрохимических средствах подавления воли, под которыми было бы неплохо меня допросить. На всякий случай напомню, чтобы вы не тратили зря время, что имперские агенты способны успешно преодолевать воздействие большинства таких препаратов. – Он повел шеей, натертой кольчатым червем. – Знаете, Бамбу Семь, мне кажется, что допрос вы строите в корне неверно. Раз уж вы так и не представились, я буду называть вас Бамбу Семь, для взаимного удобства. Это словосочетание напоминает мне о розовых днях моего обучения в элитном колледже. Не знаю уж, в каких колледжах учились вы, Бамбу Семь, но я мог бы дать вам мастер-класс совершенно бесплатно…
– Довольно! – сквозь зубы процедил Малфой. – Говорить будешь, когда я разрешу!
– Я только начал, – нахально заявил Блэк. – Вы не учли некоторых обстоятельств, любезный Бамбу Семь. Во-первых, мне ваша обещанная легкая казнь никуда не уперлась. Я в любой момент могу устроить ее себе сам, и это, уж поверьте, не блеф. Так что пытать меня совершенно бесполезно. Второе проистекает из первого. Поскольку, как мы уже только что выяснили, у вас нет ровным счетом никаких рычагов воздействия на меня, вам не стращать меня надо, как ребенка, а разговаривать по-взрослому. Торговаться изо всех сил, смиренно склонять к сотрудничеству. Если, конечно, у вас, Бамбу Семь, есть что мне предложить… – Он захрипел, поскольку Кандавл шевельнул пальцами, и биомеханик, зафиксировав его жест, отдал червю команду сдавить горло допрашиваемого.
К своему великому сожалению, глава контрразведки не имел возможности видеть выражений лиц сидящих за полупрозрачной стеной арагонцев, но подозревал, что они бы его не порадовали. Проклятый имперец откровенно, со вкусом издевался над ним вместо того, чтобы униженно вымаливать пощаду. Впервые в жизни грозный Кандавл Малфой не знал, как ответить, чтобы не выглядеть идиотом.
Давление вермоида ослабло, когда врач зафиксировал опасное учащение пульса пленника, и Блэк криво усмехнулся.
– Я не исключаю, конечно, что разговор в таком ключе не входит в вашу компетенцию, любезный Бамбу, – прохрипел майор. – Все-таки ваш номер седьмой. Но тогда я бы хотел побеседовать с вашим начальством.
Взбешенный Малфой наклонился над негром и заглянул ему в глаза.
– Пыток не боишься, крыса имперская? – прошипел он. – Нейрохимии не боишься, муяврия? Ладно, тогда оставим тебя в покое на некоторое время. Время у нас есть. Твои коллеги почти у нас в руках. Если станет скучно в одиночестве, кричи, побеседуем еще раз. – Глава контрразведки вернулся за загородку и отрывисто бросил: – В карцер его. Пусть немного отдохнет. А там разберемся…
Стены карцера были покрыты сверкающей белой плиткой, очень твердой на вид, но пружинящей, если ее пнуть. Яркое сияние мощных прожекторов, расположенных на потолке, в стенах и в полу, нестерпимо резало глаза – Блэк не мог даже понять, что за твари дают такой пронзительный свет, при попытке их разглядеть перед глазами начинали плавать зеленые круги. И было очень холодно, так холодно, что изо рта валил пар. В довершение всего в воздухе висел высокий, на грани восприятия, свист, который буравил череп не хуже легированного сверла. Блэк знал несколько видов морфов, способных издавать такие душераздирающие звуки, но опять же не был уверен, каких именно тварей из этого списка используют местные спецслужбы, чтобы расшатывать психику заключенных.
Блэк уселся на пол. Пол оказался ледяным. Пришлось встать. Понятно было, что простоять достаточно долго – задача не из легких, но все равно майор расценил создавшуюся ситуацию как весьма благоприятную. Его заперли, причем на неопределенное время – пока он сам не решит, что хватит. Большего одолжения от противника ожидать было сложно. Не теряя времени, Блэк активировал личинку под ногтем мизинца. Ощутив нажатие, крохотное искусственное насекомое выбралось из укрытия и деловито поползло вверх по руке. Достигнув подмышки, оно прокусило кожу и начало понемногу наполняться кровью, необходимой ему для питания и роста. Одновременно запустилась генетическая программа, согласно которой некоторое время спустя крошечное существо должно было превратиться в одну из последних секретных разработок имперской разведки.
Свист медленно, но непрерывно менял тональность. Это не позволяло отстроиться от назойливого звука или привыкнуть к нему. Что касается холода, то Блэк, как и всякий кадровый разведчик, умел управлять обменными процессами в собственном организме. Он включил метаболизм на повышенные обороты, и через полчаса от его одежды разве что пар не валил. С ярким светом и выматывающим душу свистом справиться оказалось сложнее. Можно было вообще ввести организм в подобие транса, пока не вырастет необходимое оборудование, но тогда пришлось бы лежать на ледяном полу, и почки с легкими неминуемо пострадали бы. И еще мешал внезапно давший о себе знать голод – последний раз разведчик ел еще на Мисс Синтии. С голодом тоже можно было бороться при помощи волевого усилия, но энергия была необходима на обогрев. Кроме того, выйдет совершенно неправильно, если к тому времени, как все будет готово, он окажется истощен настолько, что не сможет двигаться. Поэтому Блэк, согревшись, понемногу начал сбавлять обороты обменных процессов, давая организму возможность постепенно привыкнуть к экстремальным условиям.
На самом деле страшно было представить, что сделал бы такой карцер с обычным человеком часов за шесть. Пожалуй, тут и пытки никакие не потребовались бы, на что, видимо, и рассчитывал Малфой. Отсюда вывели бы трясущегося деморализованного заключенного с полностью подавленной волей, готового на все, лишь бы сюда не возвращаться. Но Блэк не был обычным человеком. Он был имперским разведчиком, и его учили преодолевать еще и не такие сложности.
