Развернувшись, он бросился вон из комнаты. И с грохотом захлопнул за собой дверь.
Все. Десять, двенадцать минут — и все кончено. Когда он дозвонился до ФБР и агенты приехали, ее уже не было. Как не было и портфеля, который он забыл в комнате. Причиной бегства стала не бессмысленная подлость и жестокость, даже не гнусность провокации, а что-то, чему он не мог уже подобрать правильного названия.
Столкнувшись с тем, что нельзя обозначить словами, он вел себя неправильно — от начала и до конца.
* * *
Проходит пять лет. Отец террористки из Римрока напрасно ждет нового появления Риты у себя в офисе. У него нет ее фотографии, нет отпечатков пальцев. Во время их коротких встреч она, эта пигалица, командовала парадом. А теперь исчезла. Вместе с агентом и тут же делающим наброски художником он создает для ФБР портрет Риты, а сам, в одиночку, целеустремленно просматривает кипы газет и еженедельников, так как ждет появления в них Ритиной фотографии. Она непременно должна появиться. Бомбы взрывают повсюду. В Боулдере, Колорадо, на воздух взлетают офисы Военной медкомиссии и Управления Службы по подготовке офицеров запаса при Колорадском университете. В Мичигане — несколько взрывов в самом университете и динамитные шашки, закинутые в полицейское управление и в помещение призывного пункта. В Висконсине бомба уничтожает склад боеприпасов национальной гвардии, а маленький самолетик, пролетев над заводом, производящим армейскую амуницию, сбрасывает на него две жестянки, начиненные порохом. Бомбы подкладывают в здания колледжей Висконсинского университета. В Чикаго бомба уничтожает памятник, поставленный в память о полицейских, погибших во время волнений в Хаймаркете. В Нью-Хейвене кто-то взрывает бомбу в доме судьи, ведущего процесс над девятнадцатью членами организации «Черные пантеры», обвиненными в планировании уничтожения ряда магазинов, полицейского управления и вокзала. Бомбы подкладывают в университетские корпуса Орегона, Миссури, Техаса. В супермаркете Питтсбурга, в ночном клубе Вашингтона, в зале судебного заседания Мэриленда — бомбы взрываются всюду. В Нью-Йорке целая серия взрывов: на пирсе, к которому причаливают суда «Юнайтед Фрутс Дайн», в Мидлендском морском банке, в здании Промышленного треста, в здании «Дженерал Моторс», в манхэттенской штаб-квартире «Мобил Нефть» в компании «Телефонная и электронная связь». Здание призывного пункта в центре Манхэттена взорвано. Здание уголовного суда взорвано. Три бутылки с «коктейлем Молотова» в здании школы на Манхэттене. Взрывы бомб в банковских сейфах восьми городов. Что-то из этого наверняка подложила она. Ее найдут. Эту Риту найдут, схватят на месте преступления и ее, и всю банду — и они укажут ему путь к Мерри.
Вечер за вечером он в пижаме сидит у себя на кухне и ждет, что за окном вот-вот мелькнет ее вымазанное сажей лицо. Он сидит на кухне один и ждет возвращения своего врага — Риты Коэн.
В Лас-Вегасе взорвали реактивный самолет ТВА. Другая бомба взорвалась на морском лайнере «Куин Элизабет». Бомба взорвана в Пентагоне — в женской уборной на четвертом этаже того крыла, где находится Управление военно-воздушными силами Пентагона! Неизвестный террорист оставил записку: «Сегодня мы атаковали Пентагон, главную ставку американского военного командования. Это наша реакция на положение, при котором США усиливают обстрелы вьетнамцев с моря и с воздуха, миноносцы и крейсеры блокируют гавани Демократической Республики Вьетнам, а Вашингтон разрабатывает планы дальнейшей эскалации военных действий». «Демократическая Республика Вьетнам» — если я еще раз услышу эти слова, Сеймур, клянусь, я сойду с ума. Их дочь сделала это! Мерри взорвала бомбу в Пентагоне.
«П-п-папа! — этот голос прорывается сквозь шум швейных машин и доносится к нему в офис. — П-п-папочка!»
Через два года после ее исчезновения бомбу взрывают в изящнейшем здании в греческом стиле, расположенном в одном из наиболее спокойных районов Гринич-виллиджа, — три взрыва и пожар превращают в руины кирпичный старинный четырехэтажный дом. Принадлежит он богатой нью-йоркской супружеской паре, проводящей каникулы на Карибах. После взрыва из дома с трудом выбираются две обожженные, израненные девушки. Одежда одной сгорела дотла, по описаниям ей лет шестнадцать-восемнадцать. Обеих пострадавших впускает к себе соседка. Дает им вещи, чтобы одеться, и спешит посмотреть, не нужна ли еще кому-нибудь помощь в разрушенном здании. Пока она отсутствует, девушки исчезают. Одна из них — двадцатипятилетняя дочка владельцев взорванного дома, член радикального крыла объединения «Студенты за демократическое общество» (СДО), именуемого «Тайфун». Другая остается неопознанной. Другая — Рита. Или нет, другая — Мерри. Они втянули ее и в это!
Целую ночь он ждет на кухне появления своей дочери и этой девицы Тайфунши. Теперь это безопасно — наблюдение за домом и фабрикой, прослушивание телефонов сняты уже больше года назад. Теперь здесь можно объявиться. Думая, чем накормить их, он размораживает пакет с супом. Вспоминает, как она начала увлекаться химией. Доун выращивала телок, и девочка решила стать ветеринаром. Кроме того, занятия химией смягчали ее заикание. Сосредоточившись на каком-нибудь опыте и сконцентрировавшись на тщательно выполняемой работе, она заикалась чуть меньше. Какой бы отец догадался, что это приведет к бомбам? Любой, а не только он проглядел бы эту опасность. Ее интерес к химии был абсолютно невинным. Все, чем она занималась, было невинным!
Тело молодого человека, найденного на другой день среди руин, принадлежало бывшему студенту Колумбийского университета, активному участнику бурных антивоенных демонстраций, создателю радикальной подрывной группы СДО — «Бешеных псов». Еще день спустя установлена личность второй бежавшей с места взрыва девушки. Радикалка-активистка, но не Мерри — двадцатишестилетняя дочь нью-йоркского адвоката. Еще страшнее новости о другом трупе, обнаруженном под развалинами дома в Гринич-виллидже, — торсе молодой женщины. Сразу же идентифицировать этот второй труп не удалось, и медицинский эксперт доктор Эллиот Гросс заявил, что «потребуется некоторое время, прежде чем нам удастся определить, кто это».
Ее отец, сидящий в одиночестве за кухонным столом, знает, кто это. Шестьдесят стержней динамита, тридцать разрывных капсул, начинка кустарных бомб в виде наполненных динамитом двенадцатидюймовых трубок — все это обнаружено всего в двадцати футах от этого изуродованного тела. Трубка, наполненная динамитом, убила доктора Хэмлина. А теперь она мастерила новую бомбу, в чем-то ошиблась, и нью-йоркский дом взлетел на воздух. Сначала убила Хэмлина, теперь вот — себя. Ей в самом деле удалось поразить этот полный сюрпризов город — и вот результат успеха. «Доктор Гросс подтвердил, что на теле имеются следы множественных ранений, вызванных начинявших бомбу гвоздями, что, по сообщению из полицейского источника, указывает на вероятие использования такой бомбы как орудия убийства конкретного человека, а не как просто взрывного устройства».
Назавтра новые сообщения о взрывах на Манхэттене. В 13 часов 40 минут в трех домах, расположенных на некотором расстоянии от центра, одновременно прогремело три взрыва. Значит, тот торс не ее! Мерри жива! Гвоздями разорвано в клочья не ее тело! «В результате поступившего по телефону предупреждения полиция прибыла в здание в 13.20 и успела до взрыва эвакуировать двадцать четыре человека из находившихся в здании людей — охранников и прочий обслуживающий персонал». Наверняка манхэттенская террористка и террористка из Римрока — одно и то же лицо. Если бы она догадалась предупредить по телефону о взрыве своей первой бомбы, никто не погиб бы и ее не разыскивали по обвинению в убийстве. Значит, по крайней мере, чему-то она научилась, значит, по крайней мере, она жива, и он не зря сидит ночь за ночью на кухне, дожидаясь, пока они с Ритой покажутся за окном.
