— Кто такая Тесс? — тут же спросила Элла.
Руби посмотрела на нее через плечо:
— Тесс из рода Д'Эрбервиллей, моя нынешняя поведенческая модель, хотя, к счастью для нас обеих, я только что решила, что унылое самокопание слишком утомляет.
— Руби, всего неделя прошла. Потерпи, все пройдет.
Руби слабо улыбнулась:
— Постараюсь.
Но в глубине души она знала, что это никогда не пройдет, потому что она была дочерью своей матери, хоть и отрицала это всю жизнь. Если уж она влюбилась, то это навсегда.
— Давай-ка я испеку еще кексов, — предложила она, подтягивая к себе ингредиенты. — И мы устроим кексовую вечеринку, а потом посмотрим тот новый сериал.
— Отличная идея! — воскликнула Элла, расплываясь в жизнерадостной улыбке, которая, впрочем, в последнее время была немного вымученной.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— Я открою, — сказала Элла и вышла.
Руби прошла к холодильнику и вытащила шесть плиток шоколада. Она сделала все, чтобы Элла не очень страдала от ее депрессии. В конце концов, если она привыкнет улыбаться на людях и вообще вести себя как ни в чем не бывало, возможно, рано или поздно она сама поверит, что все нормально.
— Нет, вам сюда нельзя! Неужели вам мало того, что вы уже сделали?!
Услышав крики Эллы, Руби выглянула из-за двери холодильника… и выронила шоколад.
— Что ты тут делаешь? — тихо спросила она, чувствуя, как ноги превращаются в желе.
— Я сказала ему, чтобы он держался отсюда подальше, — заявила Элла.
— Я пришел поговорить, нравится тебе это или нет, — твердо ответил Кэл, с решительным лицом шагнувший к Руби, и крепко схватил ее за руку.
— Что вы себе позволяете?!
— Все в порядке, Эл, — успокоила Руби подругу, собираясь с силами. — Оставь нас одних, пожалуйста.
Элла нерешительно посмотрела на нее, потом яростно — на Кэла.
— Как скажешь. Но если что — зови меня, я рядом.
— Можешь отпустить меня, — сказала Руби Кэлу, когда Элла ушла.
Она чувствовала какое-то странное, отстраненное спокойствие. Он разжал пальцы. Она выслушает его, а потом отпустит.
— Чего ты хочешь?
Вполне возможно, что она заслужила наказание, что это божественное воздаяние за то, что она играла в любовь с парнями, которых на самом деле не любила.
— Как будто ты сама не знаешь, — зло бросил он, гневно глядя на нее. — Ты ворвалась в мою жизнь, разметала ее в клочья, а потом спокойно ушла и оставила меня одного разбирать завалы.
Руби вздрогнула и уперлась руками ему в грудь, но вместо того, чтобы оттолкнуть, впилась пальцами в его рубашку.
— Не понимаю, о чем ты, — прошептала она, чувствуя, как страх и надежда разрывают ее пополам.
— Тогда я тебе объясню, — зарычал он, встряхивая ее и усаживая на стол. — Ты не забудешь меня, Руби, потому что я не дам тебе сделать это.
— Что? О чем ты?
Он резко выдохнул, запрокинул голову и выругался. Руби положила руку на его щеку и заставила снова посмотреть на нее.
— Не смей останавливаться на этом, Кэл, или я тебя убью.
В его глазах она увидела уже не гнев, а глубокую тоску.
— Эта влюбленность… Она, похоже, заразная. Я думаю, нам стоит дать ей шанс. Посмотреть, что будет дальше.
Сердце Руби замерло, глаза защипало от слез.
— Не шути так со мной, Кэл.
Он покачал головой и прижал Руби к себе.
— Руби, как ты думаешь, сколько женщин слышали от меня эти слова? — Он коснулся губами ее губ. — Я не шучу такими вещами. Ты сводишь меня с ума.
— Надеюсь, это хорошо, — прошептала Руби, не в силах удержаться от кокетства теперь, когда все вдруг стало на свои места.
— Ты разрушила мою жизнь, сровняла с землей, но мне больше не хочется ее восстанавливать, — нежно сказал Кэл, поглаживая шею Руби. — Ты помогла мне увидеть истину.
— Какую?
Кэл отвел глаза.
— Я думал, что похож на него, что у меня те же слабости, что я не могу быть верным одной женщине. Я думал, что самый простой способ сдержать обещание — не давать его.
— Но это нелепо, Кэл! Ты совершенно не похож на своего отца! — горячо заверила его Руби, пораженная тем, как несправедливо он судил о себе. — Как ты мог так думать? Ты самый честный человек из всех, кого я знаю!
Он усмехнулся:
— Я рад, что ты так думаешь. Но дело не в нем, дело во мне. Я был трусом, я боялся подпустить кого-то слишком близко, боялся, что мне сделают больно.
Руби улыбнулась, потерлась щекой о его руку.
— И все то, что ты сказал… Что любовь — всего лишь пустое слово…
— Полная чушь. Спасибо, что напомнила.
Она счастливо рассмеялась.
— Неужели вы готовы признать это, советник? — прошептала она, обнимая его за плечи, чувствуя, как боль и скорбь смывает волна счастья и любви.
— Я готов поклясться на Библии.
— Звучит очень соблазнительно, — промурлыкала она, приникая к нему всем телом. — Твои слова могут быть использованы против тебя.
Кэл засмеялся:
— Пожалуйста. На самом деле я рассчитывал именно на это.
— Тогда давай используем друг друга в наших общих интересах, — улыбнулась Руби и прижалась губами к его губам.
Он ответил на ее поцелуй, и Руби чуть не потеряла сознание от невыносимого счастья.
Эпилог
Мэдди, покачивающая новорожденного сына, сказала с безоблачной улыбкой, присущей всем счастливым матерям:
— Руби, спасибо за башню из пирожных. Она просто потрясающая, весь день не сходит с языков. Уже четыре человека попросили у меня твои контакты. Это просто произведение искусства!
— Надеюсь, съедобное, — усмехнулась Руби.
За прошедшее время Мэдди стала одной из ее любимейших клиенток. Руби положила руку на сверток в руках у Мэдди, вдохнула сладкий запах присыпки и молока. Малыш пошевелился, и улыбка Руби смягчилась. В груди потянуло.
«Я хочу ребенка от Кэла. Я готова».
— А как твое произведение искусства поживает? — спросила Руби, заталкивая поглубже это теперь уже постоянное желание.
Рука Кэла легла ей на талию, и он притянул ее к себе.
— Держу пари, Мэдди, он станет рок-звездой, — сказал он смеясь. — Он такие рулады выводил в церкви!
— Не смешно, — хихикнула Мэдди. — Рай думает, что викарий оглох окончательно.
— У малыша здоровые легкие, — заметил Кэл. — Все предпосылки для того, чтобы возглавить чарты.
