Когда я подчинилась и начала скользить губами вверх и вниз, наслаждаясь ощущением шероховатых тканей на моем языке, он слегка застонал. Шарлотта что-то сказала, и он ответил:
– Да, сейчас мой член у нее во рту. Ощущение потрясающее. Она очень хорошо это делает, с большим энтузиазмом.
В темноте я покраснела, но вопреки себе невольно почувствовала прилив гордости. Я попыталась отбросить это чувство, сконцентрировав внимание на задании, почти не слушая их разговор, пока не услышала:
– То есть слушаешь нас и мастурбируешь? Это уж точно отвратительно. Я и не подозревал, что и ты собралась кончить сегодня вечером.
На другом конце я услышала жалобный звук, а затем – клянусь! – как тикают мозги Тома.
– Вот что, а не усложнить ли нам правила игры? Возможно, только одной из вас будет разрешено кончить. Только одной. Каждая может попытаться убедить меня самым лучшим способом, на который способна, а победительница получит возможность кончить.
Я услышала громкие возражения на другом конце трубки, хотя, честно, я тоже испугалась – я знала: в ситуации выбора между нами более вероятным было то, что кончит Шарлотта. А перспектива провести еще одну ночь, не получив удовлетворения после всего, что произошло за эти дни, и того унижения, которое я пережила из-за этого разговора, была невыносимой. Я начала глубже засасывать его член. Он засмеялся.
– О, Софи не на шутку разошлась. Она засосала мой член почти по яйца.
От удовольствия он забормотал и погладил мои волосы.
– О, это действительно хорошо. Тебе придется что-то придумать, чтобы превзойти ее.
При этих словах мое сердце начало учащенно биться, а еще из-за того, что его рука прикоснулась к моим ягодицам, приближаясь к тому месту, где мне так хотелось ее ощутить. После этого я почувствовала, что его возбужденный член продвинулся еще глубже.
– О, Шарлотта, мне так приятны твои мольбы.
Черт, она умоляет? У меня нет никакой надежды. Хотя мне и удалось позабавить его своими мольбами, что заняло гораздо больше времени, чем я предполагала, факт остается фактом – умолять для меня было чем-то неестественным. Оказалось, что я делала это неохотно и немного ворчливо. Черт.
Пальцами я начала нежно гладить его мошонку, при этом еще глубже всасывая его член. Минет всегда доставляет мне удовольствие, но даже для меня то, что происходило сейчас, было необычно. Я настолько глубоко всосала его член, что едва могла дышать. Его рука, нежно поглаживающая ягодицы, успокаивала и одновременно отвлекала меня. Я чувствовала обильное выделение смазки между ногами. Мне была противна мысль о том, на кого же я похожа.
Он во всех деталях объяснял Шарлотте то, что делала я. В какой-то момент он прервал разговор, шлепнув меня по ягодицам, побуждая глубже всосать его член. Я настолько сосредоточилась на желании постараться сделать как можно лучше, что вернулась к их разговору, только услышав слова:
– Вообще-то сегодня она особенно послушна. Обычно я жду от нее несогласия с чем-то или свирепого взгляда, когда она подчиняется. Но ей так отчаянно хочется кончить, что, кажется, она рада выполнить любое мое желание.
– Вообще-то сегодня она особенно послушна. Обычно я жду от нее свирепого взгляда.
Потом он еще раз сказал, что Шарлотта была порочна. Вскоре я узнала почему. И он был прав.
Через полчаса моя челюсть болела. Я могла слышать, как он поддразнивает Шарлотту, заставляя ее просить. Помимо моей воли это возбуждало, заставляло думать о том, что я хотела бы услышать доказательства ее подчинения так же, как она слышит доказательства моего. А ей было слышно хорошо.
Кончив рассказывать, какой покорной я была, Томас протянул телефон и заставил меня рассказать ей об этом самой. Мне нужно было объяснить во всех деталях, почему я такая мокрая и какой я была шлюхой, испытывающей наслаждение от такого обращения. И я подчинилась. В горле клокотали слезы унижения, но я и не думала перечить. Он заставил меня рассказать ей, что я сделаю все, что угодно, чтобы кончить сегодня вечером, а потом, как только я все это сказала, продолжил разговор.
– Она сказала: все, что угодно. Что угодно. Я думаю, она уже готова выполнить практически все. Серьезно. Только послушай.
Он приказал мне сползти с кровати и преклониться перед его ногами. Трюк с большим пальцем ноги, который он заставлял меня проделывать, все еще оставался самым ненавистным. Да простят меня небеса – я так отчаянно хотела кончить, что без колебаний приступила к исполнению, пока он не схватил меня за волосы и не остановил.
– Вообще-то, Софи, прежде чем ты это сделаешь, попроси у меня разрешения вылизать мои пальцы.
– Что?
Я ответила повышенным тоном, не сумев себя сдержать.
– Умоляй меня. Ты должна умолять меня разрешить вылизать и обсосать и поклониться моим ногам. И если тебе это хорошо удастся, я разрешу кончить. Если обхватишь ртом мои пальцы, если не будешь сопротивляться, я вставлю свой палец. Интересно, насколько мокрой ты будешь после всего этого.
Я взвыла. Я знала постыдный ответ на его вопрос. Но мне хотелось, и в то же время я боялась того момента, когда он сам это ощутит.
В комнате было темно, и мне не пришлось смотреть ему в глаза. Я спросила, могу ли я совершить обряд поклонения его ногам. Он потянул мои волосы назад и потребовал, чтобы я говорила громче, чтобы Шарлотта все слышала. Голосом, полным отвращения и слез, я попыталась еще раз:
– Пожалуйста, я прошу тебя разрешить мне пососать твои пальцы.
– Просто пососать?
Боже, как я его ненавидела. Боже, я потекла.
– Нет, не просто. Поцеловать, полизать их. Я хочу поклониться твоим пальцам. Всей твоей ступне.
Я надеялась, что перечислила все варианты, но каждое мое слово было пронизано агрессией и неудовлетворенностью, поэтому я решила немного смягчить свой тон:
– Пожалуйста.
Он потрепал меня по щеке – знак нежности, который немного сгладил невыносимую ситуацию, всего на секунду, пока он не заговорил опять:
– Можешь начинать.
Черт побери. Я сползла вниз и уткнулась лицом в его пальцы, собирая силы, чтобы выдержать первую пробу, когда услышала, как он отпускает Шарлотте короткие комментарии. Когда я втянула большой палец его ноги в рот и стала водить языком вверх и вниз, он начал объяснять ей, с какой жадностью я это делаю, и протолкнул ногу дальше. Он рассказал ей, что собирается заставить меня привести его в полный порядок. Это подразумевало, что он вытрет свою ногу о мое лицо и потребует, чтобы я вылизала ступни. Я услышала, что она вскрикнула от отвращения, а затем захихикала. Я не разобрала ее слов, но веселые тона в ее голосе слышала хорошо.
Тихие слезы лились из моих глаз, когда я выполняла его требования, не желая показать, как далеко он зашел в своей игре. Но мне отчаянно хотелось продолжить. Когда он протолкнул свой палец в мои трусики, я глубоко вздохнула, он же воспользовался возможностью и еще дальше засунул палец ноги ко мне в рот.
