Книга Интимный дневник «подчиненной». Реальные «50 оттенков», страница 59. Автор книги Софи Морган

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Интимный дневник «подчиненной». Реальные «50 оттенков»»

Cтраница 59

Я очень вежливо сказала, что адрес у меня есть, и положила трубку.

Я была взбешена. Расстроена. Смущена. Это на него совсем не похоже. Что делать? Как развеять свои сомнения и при этом не показаться разъяренной ведьмой? Тут следовало принять во внимание и динамику доминирования и подчинения. После столь интенсивного совместного времяпровождения я боялась показаться невежей, но и не хотела, чтобы со мной обращались как с тряпкой. Но что же делать?

К концу рабочего дня я не нашла решения и опять послала вполне беззлобное сообщение.

Приветик, ты что-то совсем пропал после выходных. Надеюсь, все в порядке, попробую позвонить вечером.

Ответа не последовало. В глубине души я уже и не ждала его, хотя не могла понять, что, черт возьми, происходит.

Классическая картина разрыва – это когда вас бросил возлюбленный, вы погружаетесь в пучину отчаяния, с некоторым количеством какого-то особенно вкусного мороженого и дешевенькими композициями в стиле поп-рок 70-х – начала 80-х. Если вам это помогает, то вам повезло. Что до меня, то, перефразируя Билли Оушена, когда становится тяжело, сильные не ноют, а берутся за… выпечку.

В этот вечер я дважды звонила Джеймсу и оба раза попадала на автоответчик. Потом включила компьютер и – да здравствуют соцсети! – обнаружила его в сети на нескольких сайтах и была счастлива, что смогу поговорить, даже если он явно не расположен к этому. К тому моменту, когда я «нарыла» его сообщение, адресованное какому-то туманному музыкальному сайту, с просьбой помочь с динамиками – «Я тут лежу, сердце болит, голова гудит… и не могу понять, что происходит, что там у вас?» – я поняла, что настал момент уйти в сторону и заняться чем-то другим.

Вообще-то меня нельзя назвать прирожденным поваром. Когда живешь одна, то все, кроме готовой еды, предполагает хаос и мусор, и стряпня меня обычно угнетает. Но выпечка… это я люблю. Наверное, не только потому, что пирожные, тортики и подобные штучки – это очень вкусно, но и потому, что мне нравится четкость и прямолинейность процесса. Если взвесить правильно все ингредиенты, взбить масло и сахар до нужной консистенции, если выпекать точно предписанное время, можно создать нечто восхитительное – и отдать плоды своего труда окружающим с молчаливым извинением за то, что ходишь рядом с ними с постоянно заплаканными глазами и лицом, напоминающим отшлепанную попу.

Был уже час ночи, когда я решила затеять имбирное печенье. Не знаю, чем меня привлек именно имбирь, но я была убеждена, что так надо. К этому моменту я уже почти прикончила бутылку вина, поэтому машина отпадала. Я надела пальто и побрела на автозаправку с круглосуточным магазином…

Дверь была закрыта, и посетителей обслуживали через стеклянное окошко с решеткой (будто ты пришел в тюрьму на свидание с заключенным). Парень за стойкой был поначалу непреклонен и, кроме бензина, сигарет или презервативов, ничего продавать мне не желал. После того как я повыступала минут пять, он нехотя согласился найти немного муки. Вдогонку я осмелилась попросить сахара, но когда я заикнулась о масле, он смотрел на меня уже с ненавистью. Слово «имбирь» он не расслышал – да-да, имбиря у них могло и не быть, но мое разбитое сердце и выпитое вино не сломили воинствующего оптимизма! – вместо этого он продал ореховый батончик, который следовало превратить в шоколадную стружку. Наконец я просунула деньги за покупку (по астрономическому «ночному» тарифу) в окошко, парень передал пакет, муку, сахар, масло и батончик, и я почувствовала такую горячую благодарность за его доброту, что чуть не заплакала. Когда я, шатаясь, направилась к дому, думаю, что он тоже был готов заплакать от облегчения: наконец свалила эта чокнутая и оставила его с покупателями бензина и наркоманами, которые приходят за хавчиком после травки.

Я проснулась на полу гостиной. Наверно, я «отключилась», когда смотрела DVD в ожидании, когда остынет в холодильнике вторая порция теста для печенья.

Если проснуться брошенной, с похмелья – это жесть (шутка ли: человек, с которым я встречалась – ну, почти, – оказался таким чертовым идиотом, хотя я и не была в этом уверена), то намного хуже проснуться у раскаленной печи – духовка была включена всю ночь – и в полном бардаке. На полу была мука, ручки шкафов и посуда в масле – словом, все выглядело так, как будто у меня побывали грабители. Грабители-повара. К тому же голова у меня гудела от вина, а в голове, пока я тащилась в душ, я нашла засохшее тесто…

В течение следующих недель коллеги, друзья, семья старательно лечили мое разбитое сердце…

Я пошла на работу не совсем еще в себе (принесенное печенье много сделало для того, чтобы сотрудники не подкалывали меня, видя мое состояние). Я пыталась не думать о Джеймсе. Ну мысли о том, чтобы не думать о нем, пожалуй, не принимались в расчет.

В течение следующих недель коллеги, друзья, семья старательно лечили мое разбитое сердце… Я пекла золотистое печенье в бесконечных вариациях, и только собиралась перейти к торту «Виктория», как помощник редактора озаботился тем, что масло в таких количествах повысит его холестерин. Я делала морковные пироги, печенье с сухофруктами, коржики… Взбивая яйца и смешивая тесто, я заново переживала все моменты отношений с Джеймсом, бесстыдные и не очень. Это вызывало слезы, иногда возбуждение, но больше всего злость. Я не могла понять: неужели все, что произошло между нами, строилось на обмане, что он будто интересуется мной так же, как я им? Может, я ему просто надоела? Или чем-то его взбесила? Или что? Однако, как я решила, он выбросил нечто, с моей точки зрения, совершенно особенное. Он выбросил МЕНЯ. Это звучало патетично – но я чувствовала себя покинутой, и мне хотелось поныть. А Джеймс молчал! Смешанное чувство гордости и смущения не позволяло мне искать с ним встречи. Я знала, что он жив-здоров и более того – что он не хочет со мной общаться. Значит, и я не хочу. Я была на все готова, чтобы он не узнал, какую боль мне причинил.

Я уже почти потерла сыр, когда позвонил Томас. Спросил, как я поживаю. Я сказала: «Чудесно!» – потому что давно оставила попытки объяснять смехотворную глубину своих чувств к кому-либо. И тут, когда приступила к нарезанию головки сыра, он поверг меня в шок:

– Чушь собачья, вовсе не чудесно.

Я не нашлась, что сказать; в его голосе я услышала и ярость, и раздражение. Я хотела было повторить: «Все о’кей», но сдержалась, потому что, оказывается, мы оба знали, что это не так.

– Хватит хандрить, Софи. Перестань. Мне жаль, что тебе больно и он оказался гребаным идиотом, но перестань убиваться и хватит этой выпечки! Мы с Шарлоттой придем в выходной. Принесем блок DVD и вино. Вечеринка будет без выпечки. Не спорь. И еще – я принесу шлепалку. Если ты не захочешь взбодриться, она пригодится мне.

Я улыбнулась, и это была первая не вымученная улыбка за прошедшие недели. Мы оба знали, что у него не было намерения заниматься чем-то таким и наши сексуальные отношения ушли в прошлое. И все же – я не могла не улыбнуться и вдруг почувствовала уверенность оттого, сколько вокруг людей, на которых я могу положиться, даже если – не принимать в расчет Томаса и Шарлотту – они не знают о причине моего траура.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация