Молодой человек посмотрел на Эвелин без тени смущения.
— К сожалению, нет. Я отправился служить в армию, так и не попрощавшись со своим хозяином.
— Понятно. — Эвелин снова насторожилась. — Никаких рекомендаций.
— Я ловко управляюсь с саблей, без промаха стреляю из пистолета и винтовки. А еще я умею чистить ботинки, заготавливать дрова, прислуживать за столом и многое другое.
Эвелин выдержала взгляд молодого человека. Он смел и силен. Он пришел ей на помощь в парке, с легкостью справился с французом. Но достаточно ли этого? Ведь у него даже нет рекомендаций, кроме своей собственной.
И все же впервые за много недель Эвелин почувствовала себя защищенной.
— Вас не ранили там… в парке? — спросила она.
— Уверяю вас, я готов приступить к исполнению своих обязанностей немедленно.
Эвелин покачала головой:
— Нет-нет, вы неверно истолковали мои слова. Я вовсе не сомневаюсь в вашей готовности работать. — Эвелин всплеснула руками и прижала их к груди, не в силах унять порхающих в животе бабочек. — Я… я лишь хотела убедиться, что вы не пострадали из-за меня, — поспешно пояснила она.
При воспоминании о происшествии в парке слезы неожиданно обожгли глаза Эвелин, и она, отойдя к окну, посмотрела на наблюдающих за ее домом мужчин. Они нагло смотрели прямо на нее, не удосужившись даже отвернуться.
Эвелин сглотнула возникшую во рту горечь.
— Прежде чем вы приступите к вашим обязанностям, необходимо кое-что прояснить, — натянуто произнесла Эвелин, не глядя на молодого человека.
Возможно, если в доме появится высокий, сильный лакей, эти волки умерят свой пыл. И наверняка Эвелин наконец-то почувствует себя в безопасности благодаря ему.
Она обернулась.
— Я так и не спросила, как вас зовут.
Интересно, заметит ли Эвелин Реншо ложь?
— Сэм Карр…
Незнакомое имя с трудом сорвалось с языка Синджона.
Леди Реншо кивнула, и взгляд ее зеленых глаз смягчился. Ему нравилось смотреть, как приглушенный полуденный свет солнца ласкает ее лицо. От его взора не ускользнули блеснувшие в глазах слезы и темные отметины на коже под кружевным воротничком. Казалось, стань ее спина еще чуть прямее, а изящный подбородок чуть напряженнее, она рассыплется, словно тонкая фарфоровая ваза.
Сердце Синджона дрогнуло. Уэстлейк сказал, что она всегда напряжена, холодна и строга. Никогда не показывает своих чувств и редко улыбается. Внезапно Синджону захотелось, чтобы эта женщина расслабилась. Захотелось увидеть, как улыбка освещает ее лицо. Сейчас, когда он встретился с ней во второй раз, она показалась ему еще красивее. Он позволил своему взгляду скользнуть по изящному профилю, не оставив без внимания бледность кожи и хрупкость тела. Француз мог бы с легкостью переломить ее пополам, но она оборонялась что было сил. Если бы Синджон не подоспел вовремя…
— Сэм Карр, — повторила Эвелин, словно стараясь запечатлеть имя в памяти.
Ложь претила Синджону, однако у него не было выбора. Такую плату потребовал от него Уэстлейк.
Эвелин упрямо вскинула подбородок, и лучи полуденного солнца позолотили его своим светом.
— Я уверена, что мистер Старлинг рассказал вам о ваших обязанностях, но я хочу, чтобы вы запомнили несколько правил.
Синджон вскинулся, приготовившись слушать — солдат и сын строгого отца.
Эвелин замолчала, вскинув бровь, и Синджон понял, что смотрит ей в глаза. Он едва сдержался, чтобы не поморщиться от досады. Уэстлейк и его дворецкий потратили три последних дня на то, чтобы научить Синджона держать глаза долу, как и положено лакею.
Рядом с Эвелин эта задача оказалась довольно сложной. Синджону хотелось смотреть на нее, в то время как Сэму это запрещалось.
— Я требую от вас крайней осмотрительности, — произнесла Эвелин. — Вы не должны рассказывать кому бы то ни было о том, что услышите или увидите в этом доме. Это понятно?
— Конечно, миледи.
— Находясь на службе, вы не должны употреблять спиртных напитков. За едой подается кружка пива. По субботам слугам разрешен бокал вина.
Синджон чопорно кивнул, едва сдерживая улыбку.
— Вы употребляете спиртные напитки?
— В пределах разумного, миледи. Вы напомнили мне отца. Он отдавал такие же приказы своему…
Синджон осекся и прикусил язык. Играть роль лакея оказалось сложнее, чем ему представлялось.
— Так кому же?
— Своим подчиненным. Он служил старшим лакеем в Челтон-Холле, — выкрутился Синджон.
— Понятно. — К счастью, леди Эвелин поверила ему на слово и продолжала перечислять установленное в доме правила. — Вы не должны завязывать… отношения со служанками, живущими здесь или в соседних домах.
Щеки леди Эвелин залил румянец, напоминающий своим цветом розовый сад и сделавший ее еще привлекательнее.
Синджон подавил еще одну улыбку, представив, как завязывает совсем не служебные «отношения» с хозяйкой дома.
— У вас есть возлюбленная? — безразлично — даже слишком безразлично — спросила леди Эвелин.
— Нет, миледи.
Синджон почти не солгал. Должно быть, Каролина устала его ждать и уже вышла замуж за кого- то еще.
Леди Эвелин удивленно заморгала, словно не верила услышанному. Синджону польстило подобное отношение, ведь она, как он узнал, придерживалась весьма строгой морали. Однако леди Эвелин вовсе не выглядела строгой. Скорее очень хрупкой и ранимой. Синджон заметил, как отливали золотом и медью пряди ее каштановых волос, уложенных в замысловатую прическу.
— По утрам в воскресенье вы можете посещать службы в церкви. А в среду после обеда вам предоставляется выходной. Вы будете жить в комнате рядом с кухней и…
— Могу я спросить, оправились ли вы после неприятного происшествия в парке, миледи? — перебил леди Эвелин Синджон.
Она казалась такой нежной и ранимой, что он не мог не задать этот вопрос.
Эвелин судорожно сглотнула.
— Я прекрасно себя чувствую, благодарю вас, — натянуто ответила она. Затем ее взгляд потеплел. — Я должна еще раз поблагодарить вас за помощь.
Синджон пересек комнату и встал рядом с Эвелин у окна. Он указал на ее шею, с трудом удерживаясь, чтобы не отвернуть кружевной воротник.
— Но на вашей коже до сих пор синяки.
Эвелин схватилась за воротник длинными изящными пальцами.
— И не более того, — пробормотала она и вновь отвернулась к окну.
Синджон проследил за взглядом Эвелин и заметил двух мужчин в небольшом парке напротив ее дома. Они напоминали черных воронов среди стаи павлинов и попугаев Мейфэра. Уэстлейк был слишком хитер и скрытен, поэтому они не могли быть его людьми. Это он, Синджон, был человеком Уэстлейка. Удастся ли ему, сыну графа, солдату, безупречно сыграть роль лакея? На лице леди Эвелин отразилось разочарование, передавшееся и Синджону.
