— Принесли почту, миледи, — произнес Синджон, старательно исполняя роль хладнокровного и обходительного лакея.
— Сэм, — выдохнула Эвелин, привставая с кресла.
Очаровательный румянец разлился по ее щекам, и она с трудом подавила стон. Похоже, хранить в тайне их роман будет куда сложнее, чем казалось.
Эвелин выглядела как женщина, которую любили и целовали до беспамятства всю ночь. Но очевидно, одной ночи не хватило ни ей, ни ему. Плоть Синджона стала вдруг такой твердой, что могла бы разбить стекло, а Эвелин смотрела на него так, словно вознамерилась съесть заживо.
Кончики пальцев Эвелин коснулись руки Синджона, когда он передавал ей письма, и это еле заметное прикосновение ноющей болью отдалось в его чреслах. Ему хотелось отбросить проклятый поднос в сторону и взять Эвелин прямо на столе или на диване, или даже на полу. И к черту благопристойность и скрытность!
Только это невозможно.
— Вы хорошо себя чувствуете, миледи? — спросил он.
Эвелин озорно улыбнулась:
— Великолепно. А вы?
— Мне очень сложно стоять здесь и не дотрагиваться до вас.
Эвелин обошла вокруг стола и приближалась к Сэму до тех пор, пока мысы ее туфелек не уткнулись в его украшенные пряжками ботинки.
— Тогда дотроньтесь до меня, — прошептала она.
Синджона не потребовалось приглашать дважды. Он погладил лицо Эвелин, ощутив под своими пальцами пульсацию жилки на шее. Сюда он целовал ее прошлой ночью и ощущал точно такое же биение сердца. Дьявол, да он покрыл поцелуями каждый дюйм ее тела.
Рука Синджона скользнула ниже и коснулась груди. Он вспомнил, как соски Эвелин напрягались от его прикосновений. Они и сейчас четко выделялись под тканью ее строгого домашнего платья. Как же Синджону хотелось зубами сорвать с нее это платье!
Но сейчас день, и в его руке по-прежнему поднос с письмами. Синджон крепко поцеловал Эвелин и сделал шаг назад.
— Я должен работать. К тому же сюда может кто-нибудь войти и…
В это самое мгновение дверь распахнулась.
Эвелин с Сэмом отскочили друг от друга, и поднос с грохотом упал на пол. Письма закружились в воздухе, точно листья на ветру.
Люси Фрейн этого не заметила. Она не сводила глаз с Эвелин, когда быстро пересекла в комнату. А ведь обычно она вплывала в дверь горделиво и неспешно. Привычная похотливая улыбка отсутствовала, а лицо было покрыто красными пятнами и совершенно не напудрено. В платье с высоким воротом она почти напоминала благопристойную леди.
Что-то случилось. Желудок Синджона болезненно сжался.
Люси даже не обратила на него внимания, хотя он был единственным мужчиной в комнате и при других обстоятельствах непременно привлек бы ее внимание.
Синджон наклонился, чтобы поднять письма.
— Люси, что случилось? — воскликнула Эвелин, беря руки сестры в свои. — Иди сюда. Присядь.
Эвелин подвела ее к дивану, и Люси, достав из сумочки платок, промокнула покрасневшие глаза и принялась нервно теребить его в пальцах.
Эвелин искоса бросила взгляд на лакея, возможно, прося его оставить их с сестрой наедине, но тот не обратил на просьбу внимания и продолжал собирать с пола письма, попутно читая написанные на них адреса.
На первом письме стояла печать маркизы Блэквуд. Другое заключало в себе, судя по всему, приглашение. Единственное за прошедшие несколько дней. Синджон поднял третье письмо, и сердце его упало.
Крейтон.
У Синджона хранилось достаточно векселей негодяя, чтобы узнать его руку. Он также узнал семейный герб. Синджон смотрел на имя Эвелин, написанное на конверте, и в его душе постепенно закипала ярость. Его так и подмывало сунуть письмо в карман и прочитать его позже. Ведь разве он здесь не для того, чтобы шпионить за Эвелин и читать ее корреспонденцию?
Или же прошлая ночь изменила правила? Синджона охватило чувство вины. Сможет ли он заниматься с Эвелин любовью и одновременно шпионить за ней?
— Но ты должна знать!
Истерический крик Люси привлек внимание Синджона. Она вскочила на ноги и буквально прожигала сестру взглядом. Синджон не двинулся с места. Он просто стоял и прислушивался к тому, что происходит.
— Невозможно, чтобы ты не знала, где твой муж, Эвелин!
Дверь вновь отворилась, и на пороге возникла леди Уэстлейк в сопровождении Старлинга. Синджон нахмурился. Эти двое очень некстати прервали весьма интересную беседу. Судя по всему, Люси получила его сообщение. Синджон ощутил очередной укол совести. Если бы он знал, что Люси так испугается, он никогда не сыграл бы с ней столь злую шутку.
— Графиня Уэстлейк! — зычно объявил Старлинг.
Однако ни Эвелин, ни Люси не заметили вновь вошедших.
— Да не будь же дурой! Мы обе знаем, что он жив! — закричала Люси.
Ее отчаяние было столь велико, что она не замечала ничего и никого вокруг.
Старлинг двинулся к Эвелин, но Марианна удержала его за руку, с любопытством прислушиваясь к ссоре.
— Зачем тебе нужно знать, где он, Люси? Хочешь подогреть сплетни? Бери пример с Элоизы и придумай что-то свое, если это доставит тебе удовольствие! — рявкнула Эвелин.
Люси судорожно втянула носом воздух.
— О, Эви, это не ради сплетен!
— Тогда зачем? — спросила Эвелин, которая сжалась так, что, казалось, рассыплется от малейшего похлопывания по плечу.
Синджону, не меньше чем остальным в этой комнате, хотелось услышать ответ Люси. Как она поведает Эвелин о своем грехе?
Крупная слеза скатилась по щеке Люси.
— Он кое-что у меня оставил. То, что я не могу больше держать у себя и должна немедленно вернуть.
— И что же? — спросила Эвелин.
Синджон затаил дыхание.
Неужели знамя Карла Великого?
Однако Люси скорбно покачала головой. Она не отвечала, а слезы все сильнее катились по ее щекам. Она устремила на сестру полный мольбы взгляд.
— Просто скажи ему, Эвелин. Умоляю тебя. Если у тебя есть хоть какая-то возможность переправить ему записку, я тебя умоляю — сделай это.
— Миледи, прошу прощения, но еще одна гостья… — вновь начал Старлинг, однако Марианна наступила ему на ногу, призывая к тишине.
Синджон поморщился, когда дворецкий не слишком-то пристойно прорычал от боли.
Люси наконец заметила Марианну, и ее глаза расширились. В комнате повисла гробовая тишина, но уже спустя мгновение Люси сдавленно вскрикнула и удалилась так же поспешно, как и вошла, даже не поздоровавшись с Марианной.
— Приехала графиня Уэстлейк, миледи! — намеренно громко произнес дворецкий, когда Люси пробегала мимо него.
