— Неужели все это время он был здесь? — запинаясь, спросила Эвелин.
Но ведь сейчас он в Англии, разве нет? Она судорожно сглотнула, хотя знала, что бояться нечего. Филипп не знает, где она сейчас.
— Замок Эленуар пустовал несколько лет и превратился в руины. — Мадам Д’Аграман взяла Эвелин за руку. — Я вижу, вы меня боитесь. Но поверьте, здесь вы в полной безопасности. Или же вы боитесь не меня, а своего мужа?
Эвелин закусила губу, и Мариэль вздохнула.
— Я знаю, что такое страх. Я была вместе с мужем на войне в Испании. Лучшего попутчика, чем капитан Радерфорд, и представить нельзя. Если бы все мужчины обладали его благородством, войны никогда не было бы.
Эвелин с удивлением посмотрела на француженку.
— Так это вы та самая жена полковника, в изнасиловании которой его обвиняют?
Прежде чем Мариэль успела ответить, раздался стук в дверь. Несколько слуг принялись наполнять горячей водой медную ванну, а Мариэль открыла маленькую коробочку и бросила в воду лепестки сухой лаванды. По комнате поплыл нежный аромат. Служанка отгородила ванну ширмой и почтительно удалилась.
— Полагаю, вы хотите знать, что произошло, — подала голос из-за ширмы Мариэль, когда Эвелин погрузилась в ароматную горячую воду.
Разве это дурно — желать знать? Она просила Синджона раскрыть свои тайны, но он отказался.
— Хочу, — ответила Эвелин.
— Мой экипаж сломался на горной дороге в Испании. Я посещала местную церковь и думала, что мне ничто не угрожает. Но я ошибалась. С собой я взяла лишь кучера и служанку.
Сердце Эвелин то и дело замирало. Она слышала, как скрипят половицы под ногами Мариэль.
— Нас обнаружил британский патруль, но я все равно не испытывала страха. Я была уверена, что офицер джентльмен и не причинит леди вреда. Но я опять ошиблась. Я послала кучера за помощью, но он не успел вернуться. Офицер отдал мою служанку своим солдатам, а меня оставил для собственного развлечения.
Эвелин закрыла глаза. Синджон никак не мог быть этим офицером. Он бы никогда не обидел женщину.
— А потом приехал капитан Радерфорд. Я боялась худшего, но он спас меня, врага, от своего же соотечественника. Он оказался один против вышестоящего офицера и дюжины британских солдат. Он накрыл меня своим кителем. Офицер приказал застрелить капитана Радерфорда, и его действительно убили бы, если б не подоспел мой муж. Началась перестрелка, и из всех солдат уцелело лишь двое. Офицер сбежал, а солдата ранили. Капитан Радерфорд не позволил людям моего мужа убить этого солдата, хотя они и намеревались это сделать. Моя служанка скончалась, а я была в крови. В крови капитана Радерфорда.
Эвелин поднялась из ванны, закуталась в полотенце и вышла из-за ширмы. По щекам Мариэль Д’Аграман струились слезы.
— Уцелевшего солдата звали сержант Патрик О’Нил? — спросила Эвелин с отчаянно бьющимся сердцем.
— Да.
Эвелин вцепилась в полотенце.
— А офицера? — выдохнула она. — Как звали его?
Лицо Мариэль Д’Аграман исказилось ненавистью.
— Его звали Крейтон.
Как она могла так ошибаться относительно майора Крейтона? Он был так знаменит — герой, поймавший предателя, насильника и лжеца… Эвелин думала, что он совершил ошибку, арестовал не того человека, но ей даже в голову не могло прийти, что все вышеозначенные преступления — дело его рук.
Она вздрогнула, несмотря на яркое солнце, освещавшее розовый сад Мариэль Д’Аграман. Эвелин мерила шагами посыпанные гравием дорожки, раздумывая над тем, что услышала.
И эту информацию Синджон предпочел утаить. Он повторял, что невиновен, но не обвинял во всем Крейтона, любимого всеми героя.
Погибла дюжина солдат и ни в чем не повинная девушка. И если бы не Синджон…
Эвелин задрожала. Она вспомнила покрывавшие тело Синджона шрамы и его нежелание говорить об их происхождении.
Мариэль рассказала, что Крейтон пытался убить и сержанта О’Нила, но тому удалось добраться до лагеря французов, упасть в ноги к мужу Мариэль и попросить его о помощи для себя и капитана Радерфорда. Французский офицер ничем не мог помочь британскому солдату, но Мариэль настояла на том, чтобы сержант О’Нил поехал с ней во Францию. Она хотела сберечь единственного свидетеля преступления и поразмыслить о том, как можно помочь ее спасителю.
Эвелин зарыдала от отвращения. Она ведь танцевала с Крейтоном, доверяла ему.
Господи, она должна ему денег!
А еще ей следовало извиниться перед Синджоном.
— Как живописно — английская роза среди французских, — раздался знакомый голос, и Эвелин в ужасе отпрянула.
На дорожке позади нее стоял Филипп. Он сильно постарел. Его кожа отливала желтизной, словно он провел много времени взаперти. Только вот глаза остались прежними. Они горели высокомерием и холодной ненавистью.
Эвелин пятилась до тех пор, пока не уперлась ногами в скамью. Как он здесь оказался? Ведь он должен быть в Англии, арестован и приговорен к казни. Синджон обещал, что она никогда больше не увидит своего мужа-предателя.
Отчаяние разозлило ее.
— Но и змеи среди них тоже водятся! — с отвращением выпалила Эвелин.
Филипп злобно прищурился.
— Какой ты стала дерзкой, Эвелин. А ведь была такой мышкой. Иди сюда. Я так давно тебя не видел.
Однако Эвелин не двигалась с места.
— С тобой покончено, Филипп. Поди прочь.
В глазах Филиппа вспыхнула ярость, и Эвелин непроизвольно поморщилась. Подскочив к жене, Филипп схватил ее за волосы и приставил к груди пистолет. В нос Эвелин ударил отвратительный запах одеколона, и к ее горлу подступила тошнота.
— Мы уедем на арендованном тобой экипаже. И попробуй только пикнуть, женушка!
Последнее слово было произнесено таким тоном, что Эвелин почувствовала себя оскорбленной.
Сквозь тонкую ткань платья она ощущала холодное дуло пистолета. Ее тащил в экипаж Филипп, предатель, мучивший ее на протяжении четырех лет. Эвелин не могла говорить или кричать. Она лишь, спотыкаясь, следовала за ним. Эвелин молила Бога о том, чтобы на их пути никто не встретился — ведь тогда этому человеку грозит неминуемая смерть, и в то же время надеялась, что кто-нибудь их увидит и позовет на помощь Синджона.
Эвелин охватило разочарование, когда они завернули за угол дома никем не замеченные. Двор был пуст. Филипп втащил Эвелин на козлы, уселся рядом с ней и что есть силы хлестнул лошадей.
— Куда ты меня везешь? — спросила Эвелин.
Пистолет лежал на коленях Филиппа, и она уже подумала, что сможет схватить его, но выражение его глаз заставило ее замереть от ужаса.
— Ты графиня Эленуар, и пришло время начать себя вести как вышеозначенная особа.
