Он резко нажал рукой на грудь раненого, и тот застонал от
боли. Орилин обернулся и, увидев эту картину, вдруг закашлял и на полном ходу
открыл дверцу автомобиля. Абуталиб мягко затормозил, Ильдус снова наклонился к
умирающему:
– Зачем ты приехал?
– Ма… – что-то пытался пробормотать Масимов.
– Зачем вы вскрывали внедорожники? – крикнул Сангеев, еще
раз нажимая на рану.
– Ты его убьешь, – осторожно сказал Абуталиб.
– Заткнись! – разозлился майор. – Этот тип убил Карпатова.
Еще раз скажешь хотя бы слово, и я тебя лично пристрелю.
Абуталиб испуганно втянул голову в плечи. Орилин с трудом
вылез из машины, он весь перепачкался. Сангеев с презрением посмотрел вслед
лейтенанту. А еще мужчина, никогда крови не видел!
– Зачем ты приехал? – снова крикнул майор, наклоняясь к
Масимову.
– Ма… машины… – сказал тот, – нужны машины…
– Зачем?
– Машины… мы все… машины… – Раненый уже бредил.
– Говори, – потряс его Сангеев, – говори.
Но бандит умирал. Это были конвульсии. Он дернулся и умер
прямо на руках начальника милиции. Тот все еще пытался его встряхнуть.
– Он умер, – осторожно сказал Абуталиб.
– Вижу. – Сангеев положил уже бесчувственное тело на
сиденье. Посмотрел туда, где все еще выворачивало Орилина. – Давай быстрее в
машину, – приказал он, – мы не можем ждать, пока ты придешь в себя. Быстрее.
Лейтенант кивнул и, качаясь, подошел к машине. Увидев
мертвого, он отшатнулся, снова сгибаясь пополам.
– Хватит, – разозлился майор, – давай в машину.
Орилин, тяжело дыша, сел в автомобиль, стараясь не
оборачиваться. Абуталиб взглянул в зеркало заднего вида. Он тоже не хотел
поворачиваться.
– Теперь можно в больницу? – тихо спросил он.
– Нет, – возразил майор, – как раз теперь нельзя. Давай к
нам в отдел.
– Он вам все перепачкает, – на всякий случай сказал
Абуталиб.
– Ничего, мы потом все отмоем. Поехали быстрее.
Они подъехали к зданию милиции, когда уже было совсем темно.
Майор приказал, чтобы машина заехала во двор. Здесь была вторая дверь, которой
обычно не пользовались. Вместе с Абуталибом они перенесли погибшего вниз, в
изолятор, где пустовали все камеры. Дверь в изолятор обычно была открыта, ведь
в нем почти никогда не было задержанных. Они внесли труп бандита и положили
прямо на цементный пол в одной из камер.
– Нужно его прикрыть, – предложил Абуталиб.
В одной из камер оставалось старое постельное белье. Майор
принес простыню и накрыл тело убитого. Затем, перейдя в соседнюю камеру,
поманил к себе пальцем таксиста.
– Иди сюда, Абуталиб, – попросил он.
Таксист подошел к нему. Вопросительно посмотрел на
начальника. Сангеев, не сказав ни слова, вышел из камеры и закрыл за собой
дверь. Камеры здесь были условные, разделенные решетками. В каждой камере могло
находиться по четыре человека. Их тюрьму строили в расчете на большой город по
нормам советского времени. Теперь здесь уже давно никто не сидел. Сангеев
закрыл дверь и вытащил ключи.
– Что ты делаешь, – изумился Абуталиб, – почему ты меня
запер?
– Так нужно, – мрачно ответил Сангеев.
– Ты с ума сошел? – нервно спросил таксист. – Думаешь, что я
тоже бандит? Как тебе не стыдно! Я твоего отца покойного знал. Что ты творишь?
– Ну, какой ты бандит, Абуталиб, – вздохнул майор. – Разве я
сказал, что я тебя арестовал? Конечно, я знаю тебя с самого детства. Ты забыл,
что мы учились с твоим младшим братом в одном классе.
– Это ты про это забыл. Открой дверь, не смей меня
арестовывать!
– Подожди, Абуталиб. Тебя никто не арестовывает. Я просто
решил попросить тебя остаться у нас на одну ночь. Только на одну ночь. Это не
арест, это моя личная просьба.
– Поэтому ты меня запер? Ты совсем с ума сошел?
– Я не сошел с ума, Абуталиб. Этот бандит при-ехал в наш
город с какими-то определенными намерениями. Мы пока не знаем, почему он выбрал
именно наш город. Но я хочу это узнать. И, как мне кажется, в городе есть еще
двое людей, которые тоже приехали вслед за ним. Мне нужно все выяснить, Абуталиб.
Ты должен меня понять. Сейчас в городе будут говорить, что произошел несчастный
случай с новым педагогом. А если ты отсюда выйдешь, то все узнают правду. Это
очень опасно, Абуталиб. Твой язык может доставить нам большие неприятности.
Поэтому извини меня, но сегодня ты останешься здесь. До тех пор, пока я не
узнаю, почему этот человек решил к нам приехать.
– И сколько я буду здесь сидеть?
– Недолго. Я думаю, недолго. Мы все проверим за несколько
часов. Ты должен меня понять, Абуталиб. Если хочешь пить или есть, я закажу
тебе еду в «Тадж-Махале». Туалет в камере у тебя есть. Что тебе еще нужно?
– Позвони домой и скажи, что я задерживаюсь, – попросил
таксист. – Мог бы сразу мне все объяснить. И не нужно было меня запирать.
Сказал бы по-человечески, и я бы никуда не ушел. Сидел бы у вас в милиции.
– У меня нет другого выхода. Я, безусловно, доверяю тебе как
старому другу, моему земляку. Но не верю в твою сдержанность, Абуталиб. Тебя
хлебом не корми, только дай посплетничать.
– Сам ты сплетник, – махнул рукой Абуталиб, – ну и черт с
тобой! А еды мне твоей не нужно. Только воды принеси и не забудь домой
позвонить. Меня первый раз в жизни в тюрьму посадили. Что я теперь внукам буду
говорить?
– Тебя не посадили. Тебя попросили задержаться у нас. Как
старого друга. Ну кого еще я могу попросить, кроме тебя? Если тебе будет легче,
можешь завтра на меня жалобу написать в областное управление.
– Иди ты к черту, – пробурчал таксист. – Ты вообще уверен,
что он убийца? Может, вы пристрелили невиновного?
– У него в квартире я нашел оружие и деньги, Абуталиб. Много
денег. Они к чему-то готовились, но я не знаю, к чему. А мне нужно узнать.
Спасибо Орилину, что остановил этого типа. Жалко, что он так и не научился
нормально стрелять. Извини меня еще раз, Абуталиб.
Он повернулся и пошел к выходу.
– Не забудь позвонить нашим! – крикнул ему напоследок
Абуталиб.
Сангеев поднялся к себе в кабинет. Плечо по-прежнему ныло.
Нужно будет показать врачу, мрачно подумал он. Отстегнул кобуру с оружием,
положил на стол, после чего сел на свое место. Немного подумал. Затем позвонил
домой таксисту и сообщил его дочери, что Абуталиб поедет в соседний город
вместе с сотрудниками милиции. Возможно, вернется только утром. Она сразу
узнала голос дяди Ильдуса и пообещала все передать матери. Затем Сангеев позвал
Орилина, который все еще не пришел в себя, дал ему бутылку минеральной воды.
