Ильдус уже входил в здание, когда услышал ровный гул машин.
Судя по всему, в город въезжали грузовики с боевиками. И, наверное, грузовиков
было два. Судя по всему, они ехали по главной улице, уже ничего не опасаясь и
точно зная, что в городе нет никаких дополнительных сил и три милиционера не
смогут противостоять тридцати боевикам. Или уже двадцать пяти?
Он закрыл дверь, как будто она, такая хлипкая, могла его
защитить. Но закрытая дверь придавала какое-то забытое, детское чувство
защищенности. Теперь с минуты на минуту нужно было ждать гостей. Хотя прежде
всего они отправятся на площадь. Если увидят там выстроенные внедорожники, то
поймут, что город сдался. Там они потратят час или полтора. А потом вспомнят и
про Рашита, и про женщину со своим напарником, которые въехали в город раньше
всех.
Он снова прислушался. В здании шум моторов не был слышен.
Все-таки этот корпус строили вполне основательно. Жаль, что у них отняли второй
этаж – сейчас было бы удобнее вести оборону сверху. Но после перепланировки
вход на второй этаж был с другой стороны. Там размещался отдел социального
обеспечения, куда ходили пенсионеры.
Сангеев взглянул на два разноцветных телефонных аппарата.
Неужели Эльбрус действительно решил подготовить бандитам машины для их прорыва
через границу? Неужели он не понимает, что даже если отбросить в сторону
этические моменты, то это попросту уголовная статья. Мэр помогает бандитам в их
незаконных действиях… Интересно, где он сам прячется? В здании мэрии он,
конечно, не рискнет оставаться и домой не поедет, чтобы его там не нашли.
Наверное, в какой-нибудь из квартир своего брата-бизнесмена. Ведь у того есть
квартиры по всему городу. Наверное, спрятался там и ждет, когда бандиты уедут.
Вот тогда он развернется. Обвинит милицию, что не смогла защитить людей,
расскажет о своей проницательности и предусмотрительности, которые он вовремя
проявил. Словом, припишет себе все заслуги. Ну и черт с ним. Самое главное –
люди, чтобы они остались в живых. Напрасно он послал сержанта к жене, чтобы тот
ее успокоил. Нужно было, наоборот, предупредить ее об опасности, чтобы они
спрятались где-нибудь. Но куда она заберет больную мать? Нет, он все сделал
правильно. Бандиты явно не сумеют прочесать весь город, в котором столько людей
и домов. Им нужны машины и их друзья. Как только они их получат, так сразу и
покинут город. Значит, главная задача – сделать так, чтобы задержать бандитов
как можно дольше.
Он уселся за стол. Говорят, что в такие минуты вспоминаешь
свою жизнь, свое детство. Оно у него было хорошим. Отец вернулся с войны
капитаном гвардии. У него было два ордена и несколько медалей, которыми дети
ужасно гордились. Уже потом, много лет спустя, Ильдус осознает, какой дар он
получил в детстве. Ведь отец мог и не вернуться с войны. Ему было двадцать
пять, когда он вернулся. Он успел жениться перед войной. Ему было только
двадцать, а невесте девятнадцать. Во время войны у них родился старший сын, а
после войны, в течение еще шестнадцати лет, – еще пятеро детей. Семья была
дружная и работящая.
Ильдус с детства любил читать книжки про разных сыщиков и
умных следователей. Он отслужил в армии, окончил школу милиции, поступил на
юридический. Все казалось тогда таким светлым и стабильным… А потом он
столкнулся с реальностью. Работая в милиции, нельзя долго сохранять
романтический настрой и оптимизм. Это очень тяжелая и грязная работа, буквально
иссушающая душу любого человека. Работа, безусловно, нужная; но как, ежедневно
сталкиваясь с человеческими недостатками, сохранить веру в людей? Как остаться
честным сотрудником госавтоинспекции, если зарплата у тебя нищенская,
начальство требует деньги, а проезжающие автомобилисты охотно суют тебе деньги,
даже умоляют, чтобы ты их взял? Как остаться честным человеком в уголовном
розыске, если агентам ты все равно не платишь, прикарманивая их деньги и
помогая им другим способом, а жизнью рискуешь ежедневно? Как остаться честным
следователем, если твой сосед-бизнесмен, не платящий налогов и ввозящий товар,
минуя таможенные пошлины, уже миллионер, а ты живешь буквально от зарплаты до
зарплаты? Система была выстроена таким образом, что в ней нужно было либо брать
деньги, вливаясь в общее русло, либо уходить. За каждое очередное звание
следовало платить, каждая новая должность стоила денег.
Сотрудники милиции не уважали людей, а люди, в большинстве
своем, не уважали сотрудников милиции. Глеб Жеглов, если бы он жил и работал в
наши дни, конечно, не стал бы «крышевать» бандитов, но от дополнительного
заработка никогда бы не отказался. Да и Шарапов стал бы другим. Нужно было бы
кормить семью, дать детям нормальное образование, купить хорошую машину,
получить квартиру; одним словом, жить не хуже других. Идеалистов в начале XXI
века просто не оставалось – их сменили циники и мизантропы.
Такая ситуация сложилась во всех постсоветских республиках,
ведь родимые пятна советской власти были везде одинаковыми. В Грузии решили
пойти радикальным путем. Там просто ликвидировали госавтоинспекцию как
структуру, которую невозможно избавить от коррупции. Возможно, раковую опухоль
иногда полезнее вырезать, чем лечить.
В советские времена существовали парткомы, которые хотя бы
формально призывали к каким-то моральным или этическим нормам. В постсоветские
же времена людям дали понять, что нормы морали отошли в прошлое, а самая
главная задача любого нормального человека – делать деньги и быть успешным.
Тысячи сотрудников милиции стали «крышевать» бордели и наркотрафики, принимать
заказы на убийства и грабежи. Тысячи других покровительствовали легальному
игорному бизнесу или помогали перепродавать автомобили. Каждый устраивался как
мог. Если взять структуру в целом, то на сто процентов сотрудников милиции
приходилось девяносто восемь процентов коррумпированных и нечистоплотных;
остальные два процента занимались техническим обеспечением, были водителями,
уборщицами или сельскими участковыми, стеснявшимися обирать нищих
соотечественников.
Ильдус Сангеев попал в милицию, все еще веря в собственные
иллюзии. Но время было тяжелым, особенно «лихие девяностые годы», когда общая
вседозволенность и моральная нечистоплотность шли с самого верха. Никаких
сдерживающих центров у людей просто не оставалось. Милиции начали бояться даже
больше, чем преступников. Это был не просто общий развал некогда великого
государства. Это был развал самой системы нравственности, встроенной в
генетическую структуру людей, искажение их моральных норм, разрыв сознания
целого поколения.
Ильдус подумал, что все могло быть немного иначе. Если бы он
согласился учиться в академии, получил бы назначение в другое место. На Кавказе
свои обычаи и свои традиции, усугубленные хаосом и бандитизмом девяностых,
криминальными разборками и войнами между народами и, наконец, хлынувшими сюда
большими потоками денег. Но все получилось так, как получилось. Он открыл эту
гостиницу, чтобы иметь постоянный и легальный доход. Он тратил всяческие штрафы
на свои личные нужды. Он беззастенчиво брал деньги из бюджетных средств. Собственно,
так делали все. Он не был исключением. Он был одним из тех, кто ведет себя
согласно правилам, уже принятым и устоявшимся в их системе. Но именно сегодня
днем началось его перерождение. Избитая Салима, убитый Карпатов, цинизм
бандитов, их уверенность в своих деньгах и возможностях больно ударили по его
сознанию, заставили задуматься, оглянуться, попытаться понять – чем он был до
сих пор и кем хочет оставаться? Может, поэтому он так твердо решил остаться,
чтобы использовать этот уникальный шанс на внутреннее перерождение? Ведь
каждому человеку важнее всего самооценка, самоуважение, без которого он просто
не может существовать. И, даже получая деньги от Назара, он в глубине души
знал, что поступает очень плохо, и переставал уважать прежде всего самого себя,
а это самое страшное наказание, которое Бог мог придумать для человека.
