— Ты великолепна.
— Леди Чайлд неплохо выглядит эти дни.
— Она старая. И далеко не такая красивая, как ты.
— Я соперница. И не могу вынести, что все знают, чью постель часто посещает мой супруг.
— Но все знают, чью постель часто посещаешь и ты, — выпалила Джина, не сумев сдержаться.
— Я редко посещаю чужие постели, — невозмутимо ответила Эсма. — Я получаю удовольствие, выбираю образцы, но не принимаю это близко к сердцу.
— Раньше тебя не волновали любовницы Майлза. Ты похожа на Каролу, питающую надежду вернуть своего мужа. Ты что, тоже хотела бы соблазнить его?
Подруга с отвращением поморщилась:
— Ни в коем случае! Просто я раздосадована, что он влюблен. Разве это не ужасно?
— Ужасно, — согласилась Джина. — Хотя и естественно.
— У нее есть дети. Вот что меня действительно волнует.
— Я знаю. — Джина сжала ее руку. — А теперь, как ты посмотришь на то, если мы, две бездетные старые карги, отправимся пообедать?
— Святой Себастьян тоже будет там? — улыбнулась Эсма.
— Возможно, Себастьян и не в меру строг, но он не святой!
— Надменный! — резко бросила Эсма. — Почему бы тебе не прихватить с собой «Много шума из ничего»? Тогда после обеда можно порепетировать свои роли, если у тебя нет других планов.
— Хорошо. — Джина взяла томик в кожаном переплете. — Но я не смогу долго этим заниматься. У нас с мистером Уоппингом идет работа над Медичи.
— Не понимаю, зачем ты столько времени проводишь с этим человеком? Можно подумать, ты скучаешь по классной комнате. Что тебе это дает? Я бы решила, что у тебя с |ним роман, если бы не…
— Если что?
— Если бы мистер Уоппинг… не был мистером Уоппингом!
— Газета описывала его как очень красивого молодого человека. Я должна быть счастлива, что привлекаю такого красавца.
— Да, если тебе нравятся маленькие и волосатые, — засмеялась Эсма.
— Он похож на белку, не так ли? Когда-нибудь он женится на маленькой…
— Очень маленькой, — вставила подруга.
— Очень маленькой женщине, и у них появятся маленькие волосатые дети.
— Которые будут говорить по-гречески. В сущности, Джина, если надолго задержишь его у себя, он может научить греческому и твоих детей.
— Я уверена, что, как только он закончит свою книгу, его пригласят в Оксфорд или Кембридж. У него много свежих идей о политической ситуации в Италии эпохи Возрождения. По-моему, Кэм нашел его в каком-то греческом замке и послал сюда, надеясь, что у меня он хотя бы не умрет с голоду. Я согласилась на домашнего учителя, ведь именно для этого Кэм и прислал его. А потом меня действительно заинтересовала история.
— Господи, почему твой муж не мог сам его накормить?
Джина задумалась.
— Видимо, он решил, что проще отослать его в Англию. Это похоже на Кэма. А мне нравится учиться.
— Ладно. — Эсма вздохнула и в последний раз одернула платье. — Я флиртую, ты учишь историю. Думаю, понятно, кому суждено попасть на небеса?
Увидев вошедшую в салон подругу, Карола тут же бросилась к ней и страдальческим полушепотом сообщила:
— Таппи здесь. Я хотела начать соблазнение и не могу набраться смелости! Я скорей упаду в обморок, чем заговорю с ним. По крайней мере я бы так не мучилась.
— Тебе нужно только заговорить с ним, — успокоила ее Джина. — Вспомни советы Эсмы. Проявляй интерес ко всему, что бы он ни сказал.
— Я боюсь даже подойти к Таппи. Хотя дело не в этом, потому что я всегда молчала рядом с ним.
— Не верю. По-моему, ты никогда чрезмерной робостью не отличалась.
— Не могу этого объяснить, но с Таппи все иначе. У меня просто язык отнимается.
— Я пойду с тобой. — Джина похлопала подругу по руке. — Я начну разговор, а ты сможешь присоединиться в удобный для тебя момент.
Карола потащила ее через гостиную с такой быстротой, что старый джентльмен чуть не пролил вино, когда они пронеслись мимо.
— Не торопись! — цыкнула Джина. — Ты же не хочешь, чтобы он догадался!
Подруга испуганно остановилась.
— Да, я помню. Я хорошо выгляжу?
— Ты очаровательна. Это платье выбрала Эсма?
— Да. Я хотела надеть желтое, оно повеселее. Но Эсма сказала, что это более элегантное и с глубоким декольте. По-твоему, я должна переодеться?
— Конечно, нет. Ты выглядишь очаровательно и весело.
— А не безрассудно?
— Нет. Теперь давай подойдем к Таппи. Я вижу его. Медленнее, Карола, медленнее. Подруга выглядела невменяемой.
— Медленнее, — бормотала она себе под нос, делая какое-то странное ракообразное движение в сторону.
Джина подавила смешок. Через секунду они грациозно остановились перед лордом Перуинклом, и она с радостью отметила, что Карола не упала в обморок. Еще более интересным ей показался тот факт, что муж подруги был нем как рыба. Очень интересно.
Впрочем, Карола хоть и не потеряла сознание, но тоже не произнесла ни слова, поэтому Джина автоматически вошла в роль герцогини, что всегда удивительным образом действовало на людей, которые испытывали неловкость. Она рассказывала истории, шутила, смеялась над собственными шутками, ободряюще улыбалась Таппи и задавала ему вопросы до тех пор, пока он не пришел в себя и не начал поддерживать разговор.
Около получаса они с лордом Перуинклом увлеченно беседовали о жизненном цикле форели, и за все это время Карола не издала ни звука.
— Милорд, я получила большое, просто огромное удовольствие, — наконец сказала Джина, которой надоели морские обитатели. — Надеюсь, в ближайшем будущем мы продолжим разговор о ваших очаровательных экспериментах.
Он поклонился:
— Я буду счастлив, ваша светлость.
Перуинкл выглядел уже более веселым, и теперь Джине встало ясно, почему Карола так его хотела. Когда он с воодушевлением говорил о разведении форели, волосы очень мило падали ему на глаза, делая Таппи ужасно обаятельным.
— Я должна поздороваться со своим мужем, он только что вошел в салон.
И Джина быстро исчезла, оставив Каролу и Таппи молча смотреть друг на друга.
Подойдя к Кэму, она схватила его за руку и повернула спиной к чете Перуинклов, чтобы иметь возможность незаметно следить за ними.
— Какого дьявола? Что ты задумала? — спросил он.
— Молчи! — Кэм хотел повернуться, но она не позволила. — Смотри на меня, сделай вид, что мы заняты беседой.
— Очень интересно, — усмехнулся герцог.
Полночи он провел без сна, а когда наконец заснул, ему приснилась его сверхсоблазнительная жена, превратившаяся в обнаженную статуэтку. Потом он все утро глазел на кусок мрамора в углу спальни, размышляя, не изваять ли Джину в виде розовой обнаженной Афродиты. Заманчивая мысль.
