Генриетта открыла было рот, чтобы как следует отделать лондонского щеголя за издевательства над ее туалетом, но вой Джози поднялся до таких высоких нот, что терпение ее подошло к концу.
Не обращая внимания на острую боль, полосовавшую бедро, Генриетта наклонилась, схватила запястье Джози и дернула вверх. Девочка поднялась на ноги, вопя во всю глотку. Генриетта немного подождала, но Джози и не подумала успокоиться.
— Джози, — велела она, — немедленно прекрати этот вой!
— Ни за что! — провизжала Джози. — Не пойду в детскую! Не буду сидеть на хлебе и воде! Не хочу никаких служанок! Я бедная сиротка!
Выразительность мелодекламации и гладкость речи предполагали большую практику. Высказав свои требования, девочка извернулась, лягнула отца в ногу, и, кажется, больно, хотя гримаса скорее всего имела отношение к царапине на сапоге.
— С меня довольно! — воскликнула Генриетта, повышая голос.
Вопли девочки стали поистине оглушительными, и раздражение Генриетты соответственно усилилось.
Она снова нагнулась, глянула Джози в глаза и медленно, раздельно произнесла:
— Если ты сейчас же не успокоишься, тебя ждет нечто крайне неприятное.
— Не посмеете! — заорала девчонка изо всех сил. — Я бед…
— Молчать! — велела Генриетта самым злобным тоном, на который оказалась способна.
Джози попыталась вырваться и при этом едва не вывихнула запястье Генриетты. Это оказалось той соломинкой, которая сломала спину верблюда. Не выпуская руки Джози, Генриетта схватила принесенный Гиффордом стакан воды и вылила ей на голову.
Мгновенно воцарилась растерянная тишина, нарушаемая тихим похрапыванием Аннабел, успевшей задремать на плече отца.
Джозефина уставилась на оскорбительницу с широко раскрытым ртом. Вода медленно стекала с растрепанных волос.
— Ловко! — разразился смехом Дарби. — Леди Генриетта, снимаю перед вами шляпу! Я недооценил твердость вашего характера и силу воли. Боюсь, что уже успел списать вас со счетов, как даму чувствительную и сентиментальную.
Сердце Генриетты куда-то покатилось.
— Мистер Дарби, вы должны меня простить. Не представляю, что это на меня нашло! Я стыжусь себя! — охнула она. — Мой поступок идет вразрез со всеми принципами воспитания, которых я до сих пор придерживалась.
Она разжала руки, и Джози немедленно попятилась к отцу, по-прежнему не отрывая глаз от Генриетты.
Дарби предусмотрительно отступил в сторону, прежде чем предупредить:
— Джози, если ты уронишь на меня хоть каплю, клянусь, тебя ждет куда более суровое наказание! А теперь немедленно извинись перед леди Генриеттой.
Вода лилась с грязного розового платья Джози, волосы торчали вихрами, по щекам струились слезы. Настоящее воплощение бедной сиротки!
Генриетта сгорала от стыда. Как она могла настолько выйти из себя?!
— Эта леди облила меня водой, — напомнила Джози скорее удивленно, чем рассерженно.
— Ты это заслужила! — жестко отрезал Дарби. — Жаль, что мне самому это в голову не пришло.
— Мистер Дарби, мое поведение непростительно, — вмешалась Генриетта дрожащим голосом, сгорая от унижения. — Беда в том… — Она собралась с духом, чтобы честно признаться: — Беда в том, что я ужасно вспыльчива. Вы должны позволить мне все исправить.
Дарби снова поднял изогнутую бровь.
— Исправить? — повторил он хрипловатым баритоном, в котором слышались веселые нотки.
— Я найду вам хорошую няню. Это самое малое, что я могу для вас сделать. Если вы пробудете в гостинице день-другой, я свяжусь с конторой по найму прислуги в Бате и немедленно представлю вам нескольких кандидаток. Я вполне способна выбрать вам хорошую няню. Не так давно я наняла директрису для деревенской школы, и она оказалась очень достойной дамой.
Джози несколько раз дернула Дарби за брюки точно таким жестом, как дамы обычно дергают за сонетку, подзывая прислугу, и сухо объявила:
— Мне нужно на горшок.
Мистер Дарби, не обращая на нее внимания, все еще смотрел на Генриетту, словно, пообещав все исправить, она дала ему какую-то идею. Судя по ухмылке, довольно забавную.
— Леди Генриетта, могу я еще раз признаться в том, каким приятным сюрпризом оказалась встреча с вами?
— Хочу на горшок, — громко повторила Джози, — или может случиться неприятность.
К счастью, в этот момент появился мистер Гиффорд и очень удивился при виде мокрой Джози, не говоря уже об Аннабел, спавшей на руках у мистера Дарби.
— Я привел Бесси с кухни, — объяснил он. — Она старшая из шестерых в своей семье и умеет ухаживать за малышами.
Еще секунда — и Гиффорд вместе с Бесси вывели детей из комнаты. В коридоре еще долго слышался голос Джози, твердившей, что она бедная сиротка и к тому же вся мокрая, с головы до ног, потому что…
Генриетта вздрогнула. Да, она была вспыльчивой, но до этого дня никогда не срывала зло на ребенке. Правда, до этого она никогда не бывала в обществе детей, несмотря на то что знала наизусть все книги Бартоломью Батта.
Может, это даже к лучшему, что у нее не может быть собственного ребенка…
Глава 4
Семейные истины редко бывают приятными
Дарби с нескрываемым облегчением закрыл дверь за Джози и Аннабел. С самого начала поездки его жизнь превратилась в ад. Джози пришлось ехать в его экипаже из-за Аннабел, которую непрерывно рвало. И хотя девчонка доставляла массу неудобств, ее просьба была вполне справедлива, поскольку запах в детском экипаже становился поистине невыносимым. Но и общество Джози доставляло мало удовольствия: если она не ныла и не требовала ее развлекать, значит, валялась на полу кареты, оглашая окрестности нестерпимым визгом.
Леди Генриетта все еще выглядела расстроенной. Терзается угрызениями совести?
Дарби злорадно ухмыльнулся. Впервые увидев ее с Аннабел на руках, он встревожился: такая красивая нянька наверняка вызовет соперничество среди лакеев. Но вскоре он уже не думал ни о чем подобном. Несмотря на красивое лицо, женщина держалась на редкость неуклюже, словно не сознавала собственной женственности. И не важно, что на ней надето, она все равно выглядела чучелом. Да еще к тому же злющая, как змея. Неудивительно, что она не замужем.
— Прошу вас, примите извинения от имени Джози. Обе девочки вели себя непростительно грубо.
Леди Генриетта прикусила губу, как успел заметить Дарби, необычайно мягкую и розовую, для такой ехидны.
— Боюсь, что их дурное поведение является прямым следствием вашего невнимания, — без обиняков объявила она. — Дети, растущие в любви и нежности, неизменно добры и послушны.
Она милосердно не упомянула о том, что Джози вряд ли подходит под это описание.
