Подошедший с моря корабль был небольшой двухмачтовой посудиной, из города Данцига под названием «Двенадцать апостолов».
Федор Рыжиков заметил следы от ржавых ручейков, сбегавших с палубы по крутому борту, и подумал, что на палубе пролили краску. Но, поднявшись на корабль, он понял, что ошибся. Семнадцать мертвых тел со страшными ранами лежали на желтых досках, заливая палубу кровью.
Прислонившись спиной к уцелевшей мачте, сидел раненый с небольшой пищалью в руках. Высокий худой человек, похожий по одежде на кормщика, стоял на кормовой надстройке. Одной рукой он ухватился за ванты, в другой держал белое полотнище.
— Что здесь произошло? — строго спросил начальник морской стражи по-немецки.
— Две недели назад мы, датские мореходы, вышли из города Нарвы в Копенгаген, — ответил высокий. — На нас напали морские разбойники. Из восьми кораблей шесть они захватили со всем грузом и людьми, а два утопили… Меня, Карстена Роде, кормщика и купца, и моих товарищей с потопленного корабля «Три короны» разбойники взяли в плен ради выкупа. Связанных по рукам и ногам они бросили нас в трюм.
Кормщик Карстен Роде медленно сошел с кормы на палубу. Не имея больше опоры в руках, он пошатнулся и чуть было не упал.
Федор Рыжиков вовремя поддержал его.
— Я немного ранен, — словно извиняясь, продолжал кормщик, — но теперь мне все равно, я разорен, и в Копенгагене меня посадят в долговую тюрьму… Так слушайте, что было дальше: ночью мне удалось разорвать веревки на руках, они оказались гнилыми. Я освободился сам и освободил товарищей. Мы напали на злодеев и в кровавой ночной схватке оказались победителями. Но победа обошлась нам слишком дорого. Нас осталось трое. Пятерых немцев, оставшихся в живых, закрыли в трюме… Мы с трудом пришли сюда на этом корабле. Я хочу жаловаться на морских разбойников короля Сигизмунда наместнику русского царя. Мы слышали, у него сильная рука.
— Мы ничего не слышали раньше о морских разбойниках короля Сигизмунда, — сказал Рыжиков. — Я очень сожалею о вашем несчастье.
Начальник морской стражи давно жил в Нарве и немецким языком владел превосходно.
— Господин Карстен Роде, — продолжал он, — вы не ошибаетесь, возле Ревеля много шведских корсаров, промышляющих разбоем.
— Ошибаюсь?.. Вот лежит капитан Сигизмунда. — Карстен Роде кивнул на тело с отрубленной головой. — У него в каморе бумаги и корабельная книга. Там все написано… Прошу доставить «Двенадцать апостолов» в Нарву. Это мой приз, все, что у меня осталось, — с горечью закончил кормщик.
— Много ли стоит груз? — полюбопытствовал Федор Рыжиков. — Может быть, если его продать, то…
— Кроме камней, в трюмах у этого негодяя ничего нет, — с презрением ответил Карстен Роде. — Он надеялся поправить свои дела за чужой счет.
— Когда они напали на вас? Постарайтесь припомнить точнее.
— Запомнил на всю жизнь… 14 июля 1568 года. В два часа ночи прогремел первый выстрел.
Федор Рыжиков вспомнил, что три недели назад прошло мимо крепости восемь датских судов. Их трюмы были заполнены воском, салом, дегтем, пенькой и льном. Как тогда говорили кормщики, все товары они купили у приказчиков купца Аникея Строганова.
Федор Рыжиков махнул своим людям. Стражники привязали «Двенадцать апостолов» толстой пеньковой веревкой за нос и, сильно загребая веслами, медленно потащили его к пристани.
Время шло. Когда молодцы из морской стражи подвели данцигский корабль под стены приморской крепости, наступил вечер.
Поднявшийся сильный ветер нагнал с моря тяжелые серые тучи, ночью проливной дождь снова барабанил по крышам низких деревянных домишек, стоявших у самого берега. В них жили русские стражники с женами и детьми.
В четырнадцати верстах от моря, на левом обрубистом берегу реки Наровы высится замок с высокой четырехугольной башней, построенной из плитняка. Замок воздвигали ливонские рыцари в XIV веке. Вокруг замка расположился город. Царь Иван вот уже десять лет как захватил в свои руки город и крепость Нарву.
На другом берегу реки, напротив города Нарвы, дед царя Ивана построил крепость с десятью сторожевыми башнями. Русские мастера построили крепость очень быстро, всего за три месяца, и назвали Иван-городом. От русской крепости до рыцарского замка всего шестьдесят саженей. Если выстрелить из пушки в Иван-городе, ядра будут падать в рыцарском замке.
Случилось так, что, когда к берегу прибился ограбленный Карстен Роде, в замке нарвского наместника воеводы Григория Ивановича Заболоцкого гостил сам Аникей Строганов с сыном Григорием. Они приехали из своей вотчины Сольвычегодска посмотреть своими глазами, как идет приморская торговля.
Вряд ли где-нибудь был человек богаче Аникея Федоровича Строганова. Расчетливый делец, дальновидный политик, он пользовался неограниченной властью в своих землях. Он строил города-крепости на рубежах, отливал пушки, вел по своему усмотрению войны или торговал с иноплеменными народами, подданными сибирского хана. За его спиной государь Иван Васильевич не знал забот на северо-востоке своего государства. Строганов строил церкви и монастыри, называл попов и смещал их, снабжал в случае нужды государя деньгами и был его доверенным по сбору податей. Богатейший купец и предприниматель, Аникей Строганов вел обширную торговлю по всем русским городам хлебом и солью, вывозил много товаров в заморские страны, добывал на своих землях соль, железо и медь. И наконец, он хозяин сотни речных судов.
Царь Иван Васильевич доверял купцу Аникею Строганову, принял его в опричнину, даровал всевозможные преимущества и льготы.
Этим летом строгановские товары — сало, деготь и воск — заполнили нарвское торжище
note 26 . Строгановские приказчики предлагали товар на одну деньгу с пуда дешевле, чем прочие купцы.
Лес строгановские сплавщики доставляли в Нарву не такой, как у всех: вместо сосны и ели они продавали первосортное кедровое дерево. А за строгановскую белку и соболя из сибирских лесов иноземные купцы платили самую высокую цену. У нарвских пристаней сегодня заканчивали погрузку душистого строгановского воска четыре датских корабля, восемь из города Любека грузили кедровый лес, а пять английских — много разного строгановского товара.
Несмотря на лето, в большой комнате орденского замка, служившей раньше кабинетом нарвскому комтуру
note 27 , было холодно. Промерзшие за зиму толстые кирпичные стены не успели прогреться. И темновато в рыцарском кабинете — четыре узких стрельчатых окна с разноцветными стеклами пропускали мало света.
В огромном камине жарко горел костер из дубовых поленьев. Трепещущие огоньки отсвечивали на темном полированном дереве стен и потолка.
Тяжелый круглый стол покрыт скатертью и заставлен яствами и напитками. Посередине высился тяжелый серебряный светильник с четырьмя зажженными восковыми свечами.
