— Молодец наш капитан, — сказал Дитрихсен Степану, — из всякого положения найдет выход. Третье судно он возьмет на абордаж, вот посмотришь.
Словно в подтверждение его слов с мачты раздалась новая команда:
— На абордаж!
«Веселая невеста» приблизилась к борту третьего данцигского корабля. Висевшие на реях корсары с устрашающими криками стали прыгать на палубу купца. Раздались ружейные выстрелы.
Ганс Дитрихсен, ворвавшись в каюту капитана «Быстрокрылой чайки», нашел его в шкафу помертвевшим от страха. Ухватив капитана за шиворот, он выволок его на палубу. На юте были убиты штурман и рулевой. Всех остальных Дитрихсен загнал в носовой кубрик и забил снаружи дверь. Штурман Генрих Шульце и два матроса корсарского корабля остались сторожить парусник.
Тем временем «Веселая невеста», освободив свои запутавшиеся снасти от снастей «Быстрокрылой чайки», медленно стала подходить к дрейфовавшему с разорванными парусами данцигскому кораблю «Золотая овца». Его капитан вместе со штурманом и тремя матросами успели спустить небольшую лодку и сейчас гребли изо всех сил к синевшему невдалеке берегу. Так же поступил капитан «Центавра», третьего данцигского корабля.
— Их можно вернуть, — сказал Степан Гурьев.
Карстен Роде махнул рукой:
— Пусть уходят, это только к лучшему. Меньше греха перед всевышним.
Оставшиеся матросы «Золотой овцы» собрались на палубе и, подняв руки, молили о пощаде. Они обещали верно служить корсару.
Карстен Роде оставил здесь опытного штурмана Нильса Гейдрихсена и трех своих матросов. «Золотая овца», трехмачтовый большой корабль, понравилась капитану. Он измерил шагами палубу: длины в нем было от кормы до носа шестьдесят шагов, а между бортами — пятнадцать.
— Ставьте запасные паруса и следуйте за мной! — сказал Карстен Роде. — А вам, друзья, клянусь мессой, я дарую жизнь… — подошел он к кучке перепуганных матросов. — Помогите моим людям управиться с парусами.
Матросы с радостью согласились.
На «Центавре» Карстен Роде оставил Тевса Бартольцена и трех своих матросов. И на этом судне матросы просили пощады и обещали верно служить победителю.
Через два часа три данцигских корабля медленно двигались следом за «Веселой невестой». Разорванные паруса были починены или заменены новыми.
— Ну, Степан, — сказал Карстен Роде, — ты теперь и штурман и мой помощник.
— Очень рад, капитан… Могу я знать, куда мы идем?
— В маленькую бухточку на восточном берегу Борнхольма. Там достаточно места для четырех кораблей… А скажи, Степан, как твои успехи в морском деле? Понял ли ты, как управлять нашими кораблями?
— Отчасти понял, господин капитан. Однако еще многому надо учиться.
Карстену Роде всегда везло в сложном штурманском деле. А в этом рейсе даже ветры благоприятствовали ему. Ровно через сутки показался южный мыс Борнхольма. Он был низменным и песчаным. Капитан вел свое судно близко от берега, желая уверенно опознать место. Проплыли мимо береговые склоны, поросшие травой, за ними виднелся хвойный лес, возвышались одетые кустарником белые дюны.
От южного мыса капитан изменил курс, и деревянный морской бог в золотой короне, поддерживающий спиной тяжелый бушприт
note 69 корабля, устремил свой взор на северо-восток. Этот курс вел вдоль берега. Кое-где на берегу, сначала низменном, а дальше к северу — скалистом, стояли домики, казавшиеся игрушечными. Корабль прошел приметную ветряную мельницу, выкрашенную меловой краской… Постепенно перед глазами вырос крутой скалистый мыс. За этим мысом капитан повернул на северо-запад.
Время шло, Степан Гурьев не сходил с высокой кормовой надстройки. Он внимательно следил за берегом и делал отметки в своей книге.
— Смотри, Степан, на тот мыс, — показал Карстен Роде на высокую оконечность гранитного полуострова. — Чуть левее наша бухта. Видишь ли ты проход в эту бухту?
Степан Гурьев долго всматривался в огромные валуны и скалы, громоздившиеся у подножия мыса.
— Господин капитан, я не вижу прохода левее скалы.
— И не увидишь, мой друг, клянусь мессой, — засмеялся Карстен Роде. — Мало кто знает, как провести сюда корабль. У меня дрожали колени, когда я первый раз шел в этих местах.
Степан Гурьев удвоил внимание. Зрение у него было отличное. Он силился увидеть среди скал что-нибудь похожее на свободный проход, но тщетно.
Роде убавил паруса и поднял сигнал на конце реи: деревянный конус, выкрашенный в черный цвет.
На трех кораблях, идущих вслед «Веселой невесте», убрали половину парусов.
— Пусть подождут, — пробурчал Карстен Роде, не отрывая взгляда от берега. — Смотри внимательней, Степан, запоминай все, что я делаю. Остальные корабли поведешь ты. — Он помолчал. — Видишь красное пятно на той скале?
— Вижу, господин капитан.
— А сосну с высохшей вершиной?
— Вижу.
— Когда вершина сосны найдет на красное пятно, поворачивай прямо на нее и держи так, чтобы сосна не сходила с красного пятна. Вот так, видишь?
— Сосна на камне, господин капитан.
— Держи на сосну, — обернулся Роде к рулевому.
Нос корабля послушно повернулся на два румба. Шли прямо на камни. И справа, и слева, и впереди торчали из-под воды серые валуны.
Степан Гурьев с трудом рассмотрел темневший впереди узкий проход между камнями. «Разве здесь пройдет наш корабль?» — подумал он с испугом.
Но корабль благополучно прошел между огромными валунами, казавшимися спинами чудовищных животных. В прозрачной воде справа и слева виднелись подводные камни, покрытые водорослями.
Перед глазами изумленного Степана открылась просторная бухта. На самом берегу виднелись два длинных сарая, пристань и небольшой дом с черепичной крышей.
Карстен Роде поставил корабль на якоре совсем близко от берега. Глубины здесь были хорошие. От пристани отошла лодка с двумя гребцами. С кормы «Веселой невесты» подали на лодку канат, и гребцы привязали его за вкопанный в берег дубовый столб.
— Сможешь провести сюда остальные корабли?
— Смогу, господин капитан, — уверенно ответил Степан Гурьев.
— Я очень рад, Степан. Садись на лодку, это наши люди, они отвезут тебя на рейд. Не забудь: сосна должна прийти точно на середину красного пятна.
К вечеру четыре корсарских корабля стояли в укромной бухте. С моря трудно заметить их тонкие мачты, затерявшиеся среди соснового леса, спускавшегося с холмов почти к самому берегу.
Степан Гурьев выполнил порученное ему дело и со спокойной совестью похрапывал на своей койке.
