Лина поморщилась.
— Я вам не верю! Вы живете в старом доме приходского священника, где дует из всех щелей, — сказала она.
— Да, там гуляет сквозняк, но…
— А весной протекает крыша, — продолжала Лина.
— Бывает…
— В доме слишком много комнат. Пожалуй, одна бедная служанка не в силах содержать их все в чистоте. У вас постоянно мерзнут руки, потому что не хватает денег купить достаточное количество угля, чтобы протопить дом.
— Нет, вы ошибаетесь. Все не так уж плохо, — возразил Том, пораженный ее словами.
Лина усмехнулась.
— Вы когда-нибудь слышали анекдот о приходском священнике, который случайно забрел в публичный дом, преподобный? — спросила она.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы при обращении ко мне использовали мой священнический титул.
— Прошу прощения, мистер Холланд. Итак, вы слышали анекдот про заблудившегося священника?
— Нет, — спокойным тоном ответил Том. — А вы думаете, он мне понравится?
Лина внимательно посмотрела на сидящего напротив нее человека. Он был похож на молодого Риса. Том был покладистым и не обладал острым языком, как его старший брат. Но у обоих были взъерошенные волосы и широкие плечи.
— Вы не любите анекдоты? — с невинным видом спросила Лина.
Взяв с тарелки кусочек персика, она медленно положила его в рот.
Как завороженный, Том следил за ее движениями. Общение с братом Риса очень забавляло Л ину.
— Я люблю анекдоты, — промолвил Том, выбирая яблоко среди лежавших в вазе фруктов, — но те, которые вы хотите рассказать, я почему-то уверен, мне не понравятся.
— Интересно, какие анекдоты вы имеете в виду? — вызывающим тоном спросила Лина.
— Я подозреваю, что вы хотите поведать мне историю, которая не предназначена для ушей священника, — ответил он. — Я знаю парочку подобных анекдотов и не нахожу их смешными. В них мужчины сравниваются с парусниками, а их детородный орган — с главной мачтой. Меня эта тема не интересует.
Лина звонко расхохоталась.
— Честно говоря, я не знаю анекдотов на корабельную тему, мистер Холланд.
— Но ваши истории, мисс Маккенна, несомненно, того же уровня.
Лина положила в рот виноградину.
— Мою душу уже не спасешь, преподобный. Во всяком случае, так говорят, — промолвила она. — Поэтому приберегите нравоучения для вашей паствы. Почему бы вам здесь, в Лондоне, не расширить свой опыт и не приобрести познания в том, что вы считаете пороком?
Том почувствовал, как на него накатывает волна ярости. Лина была так красива, остроумна, очаровательна… Как посмел его брат поселить ее в своем доме и превратить в наложницу?
— Я вижу, вы хотите, чтобы я исповедалась вам, — как будто прочитав его мысли, промолвила Лина. — Но я не буду этого делать. Хочу только сказать, что вам не следует во всем обвинять вашего брата, преподобный. Не он совратил меня. Я лишилась девственности еще до встречи с ним, в моей родной деревне. — В ее глазах зажглись озорные огоньки. — Есть люди, которым безразлично, осуждает их общество или нет. Надеюсь, вы встречали таких? Я слушала наставления мамы, но сама не могла представить, что когда-нибудь выйду замуж за одного из деревенских парней. И я не понимала, почему должна хранить свою девственность, если мне хочется переспать с Хью Сазерлендом. Поэтому я переспала с ним, а потом отказалась выйти за него замуж и уехала из деревни. И знаете, преподобный, у меня нет никакого желания возвращаться на родину. Я не вписываюсь в рамки той жизни.
— Думаю, теперь вам не следует возвращаться домой, — сказал Том, чувствуя, как у него сжимается сердце от сострадания к Лине, которая только притворялась веселой и беззаботной. — У вас есть все шансы стать проституткой. Ваша матушка не переживет, если узнает об этом.
Лина на мгновение оцепенела.
— Именно так меня можно назвать, Иоанн? — вдруг спросила она.
— Я вижу, вы хорошо знаете трагедию Шекспира «Отелло». Но почему вы называете меня Иоанном? — раздраженно спросил Том, чувствуя, что теряет контроль над собой.
Осушив бокал, он налил себе еще вина.
— Но вы ведь Иоанн Креститель, не так ли?
При свете зажженных свечей ее шея отливала молочной белизной. Взгляд Тома невольно скользнул по ней вниз и остановился на ложбинке пышной груди, белоснежные полукружия которой выступали из низкого ворота домашнего платья, сшитого из золотистой ткани.
— Мне кажется, Мэгги была права, когда назвала меня вавилонской блудницей, — хрипловатым голосом промолвила Лина. — Возможно, я смогу стать вашим искушением. Если я не ошибаюсь, именно Иоанна искушали в пустыне?
— Нет, его не искушали в пустыне. И я думаю, что вам это хорошо известно, если учесть те поразительные познания в библейской истории, которые вы уже успели продемонстрировать.
— Да, но Иоанн просто жил в пустыне в течение нескольких лет. А как долго вы уже служите священником, Иоанн?
Том посмотрел на свою собеседницу. Их взгляды встретились. Карие глаза Лины лукаво поблескивали, но в их глубине таилось выражение обиды. Ее задело за живое то, что Том пророчил ей судьбу проститутки.
— Мне не следовало обзывать вас бранным словом, — сказал он. — Но мне хотелось побольнее уколоть вас, чтобы заставить задуматься о своем будущем. Простите.
— Что вы знаете обо мне? Устроиться в Лондоне самой, без посторонней помощи, было очень трудно, — небрежным тоном сказала она, срезая ножичком кожуру с яблока. — В моей жизни даже был один момент, когда я всерьез задумалась над тем, что лучше: прозябать в бедности или погибнуть во грехе? И все же я выбрала бедность, преподобный. Вы можете не верить мне, но я поселилась в этом доме, потому что влюбилась в вашего брата. Во всяком случае, тогда мне так казалось.
Лина усмехнулась. Она как будто иронизировала над собой.
— Я уверен, что он тоже не равнодушен к вам, — промолвил Том, ругая про себя Риса на чем свет стоит.
— О нет! Он никогда не испытывал ко мне никаких чувств, — возразила Лина. Судя по ее тону, она не хотела, чтобы ее жалели. — Просто одно время он был в восторге от моего голоса.
— Простите… — пробормотал Том. Лина пожала плечами.
— Он добр ко мне, — сказала она. — Ваш брат — истинный джентльмен, хотя большинство аристократов считают его выродком. За последние два года он не раз уже пожалел о том, что поселил меня у себя дома. Но он не выставляет меня за дверь, потому что пытается вести себя порядочно и благородно по отношению ко мне. И вместе с тем Рис мечтает о том дне, когда я уйду от него. Он хочет быть честным сам с собой и не желает жить с нелюбимой женщиной.
— А вы сами-то хотите уйти от него? — спросил Том.
Одна свеча в канделябре догорела и погасла. Теперь лицо Лины находилось в полутени. Ее глаза блеснули так, будто на них набежали слезы, но Том убедил себя, что ему это только показалось. Ему было больно от мысли, что его бездушный брат разбил сердце этой милой девушки.
