— Думаю, что скоро я вернусь на сцену, — промолвила она. — И я рада этому.
— Но скажите, вам действительно нравится Лондон? Он не разочаровал вас?
— Разочаровал, — ответила Лина. — Как и многое другое в жизни. Аразве вы никогда не испытывали разочарования, Иоанн?
— Бывало.
— А меня это чувство постоянно преследует, — вздохнув, призналась Лина. — И главным моим разочарованием был ваш брат.
— О, как жаль… — пробормотал Том, пытаясь скрыть свою радость.
Недостатки брата играли ему на руку в борьбе за сердце Лины. Теперь он был доволен, что Рис — далеко не ангел. Лина встала из-за стола.
— Исповедь утомила меня, Иоанн, — заявила она. — Мне пора отдохнуть.
Том тоже поднялся со своего места и подошел к Лине, собираясь проводить ее до двери. Когда она уже взялась за ручку, он вдруг остановил ее, тронув за локоть.
— Прошу вас, не называйте меня Иоанном…
Она взглянула на него, и он заметил, что в ее глазах не осталось и следа от грусти. Том решил, что, должно быть, ее слезы ему привиделись. Встав на цыпочки, Лина вдруг поцеловала Тома в губы. Он оцепенел.
— Никогда больше не делайте этого, — выдавил он из себя, пораженный тем, как хрипло звучит его голос.
Казалось, Лина не придала никакого значения своему поступку. Для нее все это было игрой.
— Чего я не должна делать? — с легкомысленным видом спросила она. — Искушать священника? Вы считаете это преступлением? Не волнуйтесь, я никогда не смогу ввести вас в грех, мистер Холланд. Из того, что рассказывал мне о вас Рис несколько лет назад, когда мы еще имели обыкновение разговаривать друг с другом, я сделала вывод, что вы всегда были образцом добродетели.
Том напрягся. На его скулах даже заходили желваки.
— Вы были всегда настоящим христианином, — продолжала она, — добрым, умеющим прощать. Я уверена, что Мэгги — не единственная сирота, которую вы спасли. Судя по рассказам вашего брата, вы никогда не совершали никаких проступков. Это так?
И она одарила Тома обольстительной улыбкой. Том никогда в жизни не встречал подобных женщин. Лина очаровала его.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, он вдруг заключил ее в свои объятия. Его сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках, заглушая все другие звуки, доносившиеся из внешнего мира. Том видел перед собой лишь одно — соблазнительные чувственные губы Лины.
И он припал к ним в страстном поцелуе. В этот момент он был похож на утопающего, которого только жаркий поцелуй мог спасти от верной гибели. Том крепко прижал к себе ее гибкое податливое тело с шелковистой кожей. Он так хотел слиться воедино с ее мягкой, нежной плотью! Лина не сопротивлялась. Более того, она доверчиво прильнула к нему, обвив руками его шею и отвечая на поцелуй. Через несколько мгновений она высунула свой язычок, и Том с глухим стоном впустил его в свой рот.
Из груди Лины вырвался звук, скорее похожий на хрип, нежели на смех. И это вернуло Тома к действительности. Он выпустил ее из объятий и хотел извиниться за свое поведение, но Лина опередила его.
— Означает ли это, что Иоанн Креститель поддался искушению? — удивленным тоном спросила она:
Ее вопрос повис в воздухе. В комнате установилась напряженная тишина. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Лина все еще ощущала на губах вкус его поцелуя. Ее взгляд затуманился от пережитого наслаждения. Взяв себя в руки, она повернулась и вышла из комнаты.
Глава 18
ТАНЕЦ В ПУСТЫНЕ
Два дня спустя Том пришел к заключению, что его действительно можно было уподобить Иоанну Крестителю. А Лина, пожалуй, превосходно играла роль Саломеи! Куда бы он ни посмотрел, она всегда была перед ним и кружилась в танце, как Саломея перед царем. У Тома возникло такое чувство, что он вот-вот увидит свою отрубленную голову на блюде в ее руках.
Когда же она выходила из комнаты, перед его мысленным взором еще долго мелькала ее роскошная фигура. А когда Лина наклонялась к Мэгги, он не мог отвести взгляд от ложбинки между полукружиями ее пышной груди. У него часто перехватывало дыхание. Она улыбалась, сидя напротив него за столом, а Тому с неистовой силой хотелось осыпать поцелуями ее лицо и шею.
Однажды Лина вдруг весело сказала, что когда-то училась танцевать восточные танцы. Том испытал непреодолимое желание сжать ее в объятиях и запечатать рот поцелуем.
Чтобы избежать соблазна и немного прийти в себя, он поднимался в свою комнату и молился. Сначала он молил Бога направить его на путь истинный, а затем стал просить всевышнего даровать ему самообладание. Сейчас Тому, как никогда, нужна была помощь.
Однажды вечером Рис сообщил, что начнет репетировать с Линой одну из арий новой оперы. Том направился за ними в гостиную, хотя понимал, что ему было бы лучше сейчас принять холодный душ. Когда Лина начала петь, Том затрепетал от восторга. Ее чистый звонкий голос заполнял всю комнату.
— Это просто невероятно, — прошептал он сидевшему рядом с ним Рису.
Услышав его слова, Рис нахмурился.
— Лина! — остановил он певицу. — Ты не попадаешь в такт! Постарайся петь так, как это написано. Это четверть и восьмая, а не две четвертные ноты!
Лина кивнула и как бы невзначай взглянула на Тома. Тот глубоко вздохнул. На мгновение ему показалось, что ее грудь сейчас выскочит из корсажа платья. Том даже едва не рванулся с места, чтобы прикрыть ее, защитить ее красоту… Но от кого? От родного брата?
Вдруг Тома захлестнула волна ненависти. Это чувство досталось ему в наследство от отца и пришло из глубины прошлого. Старый граф постоянно старался поссорить своих сыновей. Своими колкостями и издевками он науськивал их друг на друга с малолетства. Почему он так делал? Этого никто не знал.
Теперь, по прошествии пяти лет после смерти отца, Тому казалось, что он просто боялся их. Старый граф опасался, что его сыновья объединятся и поднимут против него мятеж. Хотя они никогда не пытались бунтовать. Послушные, словно охотничьи собаки, они на примере своей жизни доказали, что их отец был прав, предсказывая им судьбу.
Граф утверждал, что Том слишком похож на тряпку, поэтому никогда и не женится. По его словам, младший сын закончит свои дни в маленьком приходе, поскольку ему не хватит воли и сил добиться высокого положения в церковной иерархии. Отец почти был уверен, что Том вряд ли получит под свое начало приличный приход. И это было чистой правдой. Том действительно не умел льстить, давать взятки нужным людям, интриговать и предпринимать другие шаги, необходимые для того, чтобы продвинуться по службе. Тот факт, что он любил свой маленький приход и своих прихожан, не имел для его отца никакого значения.
— Ты, конечно же, женишься на одной из чопорных богомолок, которые все свое свободное время проводят в церкви, — сказал отец в тот день, когда Том принял сан священника. — Слава Богу, что в жилах моего старшего сына течет горячая кровь.
