— Не хочешь подойти и посмотреть, на свой портрет, Хлоя?
Хлоя вздрогнула от неожиданности и вскочила. «Она такая милая», — подумала Шарлотта с симпатией, глядя на открытое лицо и ясные глаза Хлои. За восемь недель, потребовавшихся на то, чтобы закончить портрет, молодые женщины успели подружиться. Прищурившись, Шарлотта смотрела на портрет. Сумела ли она передать глубину честной натуры Хлои? Удалось, решила она. Другая сторона натуры Хлои — неуловимые проблески чувственности, которые Шарлотта ясно видела, — на законченном портрете была приглушена. Может быть, это объяснялось тем, что и сама Хлоя утратила томный взгляд, появившийся у нее после посещения театра, когда они смотрели «Короля Лира». Шарлотта улыбнулась. Она вспоминала день своей помолвки.
Ее мысли прервала Хлоя. Она воскликнула, всплеснув руками:
— Это не я!
Шарлотта удивилась.
— Нет, это ты, Хлоя. Ты именно такая.
— Нет, — выдохнула Хлоя. — Она слишком красивая.
Улыбка тронула уголки губ Шарлотты.
— Ты — потрясающая красавица, дорогая! — Она обняла худенькие плечи Хлои. — Тебе просто надо к этому привыкнуть. — И добавила: — Теперь, когда портрет закончен, я хочу знать, что происходит. Где Уилл? Я очень давно его не видела!
— Понятия не имею, — печально ответила Хлоя.
— Гм-м, — протянула Шарлотта. — Это так не похоже на Уилла — пропустить самый пик сезона.
— Знаю, — сказала Хлоя в ответ на невысказанную мысль. — Он ведь должен найти богатую невесту, не так ли?
Шарлотту тронул страдальческий взгляд Хлои. Она постаралась избежать ответа.
— Ты отказала ему? — спросила она.
Хлоя внимательно изучала свои руки перебирающие складки юбки.
— Нет, — еле слышно прошептала она. — Он не просил моей руки.
— Ну а ты не думаешь, что твой отец мог его отпугнуть? Потому что бедняга действительно должен жениться на деньгах. Как я слышала, он может потерять поместье. И все из-за того, что его отец так любил играть на скачках! Какая жалость!
Хлоя затрясла головой:
— Я так не думаю. Моему отцу он понравился: он сказал, что Уилл, барон Холланд, разбирается в коммерции лучше, чем любой легкомысленный дворянин… О, Шарлотта, извини, я не хотела обидеть тебя… или кого-нибудь. — И она продолжала почти шепотом: — Дело в том, что барон, должно быть, решил, что ему не под силу пройти через это, вот и все. Одно дело — знать, что жениться надо по необходимости, на деньгах, и совсем другое — решиться жениться на ком-то, особенно на дочери простого горожанина. Думаю, что он не смог заставить себя сделать мне предложение и поэтому уехал в деревню.
Шарлотта обняла ее. Затем встала и повернула портрет лицом к дивану.
— Хлоя ван Сторк, — заговорила она уверенно, — посмотри на мою картину. Неужели ты и в самом деле думаешь, что Уилл способен отказаться от мысли жениться на этой женщине?
Хлоя смотрела, но не видела нежной привлекательности своих голубых глаз, естественного благородства высоких скул и узких плеч, соблазнительных намеков на страсть пухлых алых губ.
— Да, — ответила она.
— Так вот, ты ошибаешься! Уилл приедет на нашу свадьбу, — добавила Шарлотта.
Граф Шеффилд и Даунз женился с пышной и торжественной церемонией, каких Лондон не видел уже много лет. Список приглашенных на свадьбу тщательно проверялся, сужаясь до пэров Англии и особо близких друзей невесты и жениха. Этого было достаточно для того, чтобы каждый, кто претендовал на принадлежность к высшему свету, умирал от желания получить приглашение, и пока только два приглашения были отклонены. Шарлотта не могла выйти из дома без того, чтобы ее не окружила толпа репортеров из «Сплетника» и «Газетт». В «Сплетнике» даже появилась почти постоянная колонка, посвященная ее свадебному платью, медовому месяцу и дальнейшей жизни (без детей или все-таки с детьми?).
— Теперь о другом: что ты собираешься надеть на свадьбу? — практично осведомилась Шарлотта.
Хлоя покачала головой. Сказать по правде, она пока сомневалась, будет ли присутствовать на церемонии. Ее родители решительно отклонили приглашение, хотя и были необыкновенно польщены тем, что их пригласили. Если бы она захотела присутствовать на свадьбе, ей пришлось бы появиться в обществе Сисси и ее родителей. Но она не собиралась надевать что-либо особенное: какое это имело значение, раз Уилла не было в Лондоне. Сейчас ее сердце забилось сильнее: через три дня она увидит его.
— О нет! — в отчаянии воскликнула Хлоя. — Слишком поздно шить платье… Мне придется надеть одно из этих. — И она снова начала перебирать складки тяжелой саржи.
— Нет, — заявила Шарлотта. — Ни в коем случае. Видишь ли, мама последнее время не думала ни о чем, кроме моего приданого — ну с тех пор, как Алекс сделал предложение. А это значит, что моя комната просто набита платьями, мне и за год их не сносить. И еще это значит, что в доме есть белошвейки: весь последний месяц они работали наверху. Пойдем. Мы выберем платье, и они переделают его к завтрашнему дню.
— Нет, нет, — заволновалась Хлоя. — Не надо! Я не позволю тебе… Ведь это все потребуется тебе в медовый месяц!
Шарлотта, несмотря на протесты Хлои, решительно потащила ее к двери.
— Нет, не потребуется. Алекс говорит, что одежда мне не потребуется вообще.
Это заявление заставило Хлою умолкнуть, и Шарлотта увлекла ее наверх.
В день бракосочетания Шарлотты лондонцы начали собираться перед Вестминстерским аббатством уже в пять часов утра, с тем чтобы получше разглядеть знать, когда та будет входить в церковь. К полудню образовалась небольшая веселая и довольно прилично себя ведущая толпа. Эта толпа громко комментировала туалеты каждого гостя и даже наградила аплодисментами старую леди Тибблбат, когда та выбралась из кареты и весьма уверенно заявила, что еще не впала в старческое слабоумие; а один особенно любезный зевака даже предложил осчастливить ее своим вниманием, но на него зашикали.
И настоящим комплиментом стало одобрительное молчание даже самых нахальных подмастерьев, встретившее мисс Хлою ван Сторк, когда она вышла из кареты сэра Найджела Коммонвилла. В ее ушах блестели бриллиантовые серьги в виде капель. Глаза ее сияли. Но что заставило репортеров схватиться за свои записные книжки, так это потрясающее сочетание ее белой, словно цветок магнолии, кожи, волос цвета темной меди и открытого зеленого платья, которое могло быть только творением Антонена Карэма. Месье Карэм был подлинным героем дня, поскольку в прессу просочились сведения, что он является создателем подвенечного платья Шарлотты. Фасон подвенечного платья вызывал толки. Платье мисс ван Сторк было классическим образцом творчества Карэма: сшитое из струящейся легкой ткани, оно едва прикрывало грудь и мягко прилегало к ногам. Но захочет ли Шарлотта Дэйчестон надеть что-нибудь столь же смелое на свою свадьбу?
Когда часы пробили без четверти девять, лакеи, стоявшие у дверей Вестминстерского аббатства, уже отметили в списках приглашенных почти все имена. Мало кто решился приехать позднее — из-за боязни застрять среди экипажей, скопившихся у аббатства. Волнение толпы достигло апогея. Жених уже приехал; все видели, как он входил — с совершенно невозмутимым видом.
