Сама виновница торжества превосходно играла роль девушки, происходящей из высших кругов французского общества. И никакого волнения, тем более испуга. Единственное, чем она была озабочена, так это чтобы ничего не забыть из правил, которые ей внушила Софи. В данный момент, например, она считала про себя. Девять минут, десять… Так, пришло время вежливо улыбнуться лорду Питершему и повернуть голову налево к Эрскину Дьюлэнду.
А мистер Дьюлэнд в этот момент закончил разговор с леди Холланд, сидевшей от него справа.
«Чудеса, да и только, — подумала Мадлен, не в силах сдержать улыбки. — Со стороны мы, наверное, похожи на танцевальную группу. Каждый тщательно выучил свою партию и поворачивает голову в нужный момент».
— Позвольте вас спросить, леди Мадлен, — проговорил Квилл. — О чем вы сейчас подумали? Дело в том, что ужин в английском доме — мероприятие весьма серьезное, так что за столом у нас улыбаются крайне редко.
Мадлен снова улыбнулась:
— Я подумала, что мы, должно быть, похожи на хореографическую группу. В детстве во Франции мне довелось несколько раз посетить балет. Кое-что заполнилось, правда, очень немногое. Артисты, балансируя на носках, поворачивали головы сначала в одну сторону, потом в другую. Вот так же и мы, сидя за столом, поворачиваем головы точно в нужное время.
Темно-зеленые глаза Квилла наполнились весельем.
— Это скорее не классический балет, а представление Панча и Джуди.
Мадлен вопросительно подняла брови.
— Есть у нас такие кукольные персонажи, — объяснил Квилл. Мадлен слегка покраснела.
— Сэр, у меня и в мыслях не было сравнивать сливки английского общества с куклами.
Услышав это, Квилл громко рассмеялся, что мгновенно привлекло внимание леди Скиффинг, леди Престлфилд и достопочтенного Сильвестра Бредбека.
Леди Скиффинг слегка нахмурилась и повернула голову к Патрику:
— Леди Мадлен могла бы найти много лучшую партию, чем Эрскин Дьюлэнд. Правда, в свое время он станет виконтом, но этот несчастный случай… Мне кажется, бедный мальчик так от него и не оправился. К тому же их семья вообще какая-то странная. Я слышала, его отец нашел младшему сыну невесту где-то в Индий. Зато богатую.
Патрику очень хотелось оборвать эту вздорную старую ведьму, но Софи так переживала по поводу успеха ужина, что рисковать ни в коем случае не следовало.
Он ласково посмотрел на собеседницу и произнес со спокойной доброжелательностью:
— Квилл — мой близкий друг, и я могу вас заверить, что леди Мадлен не могла бы сделать лучшего выбора, если бы приняла его предложение. Впрочем, наверное, вначале нужно, чтобы он его сделал.
Леди Скиффинг внутренне вся передернулась, но виду не подала.
— Вероятно, вы правы, дорогой сэр, — проворковала она, изящно наклонив голову. — Я тут вспомнила, как мы переживали, когда ваш брат находился за границей. Ведь пошел слух, что с ним что-то случилось. В таком случае титул должны были бы унаследовать вы. Впрочем, слава Богу, все обошлось. — Она весело улыбнулась Патрику и повернулась к сидящему справа маркизу Бранденбургу.
«Туше! — подумал Патрик с восхищением. — Она поставила меня на место, напомнив, что я тоже младший сын и без титула».
Затем он снова задумался — уже, наверное, в четырнадцатый раз, — почему Софи на их первый званый ужин собрала такую странную группу гостей. Правда, Квилл так увлеченно беседует с Мадлен, новой приятельницей Софи. И это замечательно, потому что он так редко выходит из дома. Приятно видеть также Уилла Холланда и его милую жену Хлою. И наконец, не был приглашен Брэддон.
Но почему Софи пригласила эту высохшую старую дуру, леди Скиффинг? И зачем, Бога ради, здесь присутствует леди Сара Престлфилд, которая застала их целующимися в пустом салоне на балу у Камберлендов?
Со вздохом он повернулся к матери Софи. Ему показалось, что Элоиза с неприязнью рассматривает порцию фаршированного кролика в своей тарелке.
Патрик чуть наклонился:
— Могу я позвать лакея, чтобы он принес вам другую порцию? Элоиза едва заметно вздрогнула, что случалось с ней крайне редко. Обычно она бдительно следила за происходящим за столом.
— Спасибо, — произнесла она со слабой улыбкой. — Дело не в кролике. Просто я задумалась о ребенке, которого носит Софи.
Теперь пришло время вздрогнуть Патрику. У них с Софи установилось что-то вроде негласного уговора. Они никогда не поднимали этот вопрос, и бывали дни, когда он вообще забывал о беременности жены. Вот и сейчас тоже. Софи сидела в противоположном конце стола и сияла, как елочная игрушка. Элегантная и изящная, она меньше всего была похожа на беременную женщину.
— Не думаю, — продолжала Элоиза, — что Софи придерживается правильной диеты. Ест она, по-моему, регулярно, — смущенно проговорил Патрик.
— Я говорю о молочных ваннах. Они помогут укрепить ее организм, я в этом твердо убеждена. — Элоиза с беспокойством посмотрела на Патрика. — Но она отказывается их принимать. Я порекомендована ей побольше есть апельсинов — они благотворно влияют на желудок, так она тоже скорчила недовольную гримасу.
— Но, насколько я помню, у нее никогда не было проблем с желудком, — осторожно заметил Патрик. К своему стыду, он только сейчас осознал, что ничего не знает о болезнях жены.
— Ну и что из того, — ответила Элоиза. — Все равно апельсины во время беременности очень полезны. Пусть ест хотя бы раз в день. И раз в неделю стакан горького пива.
— Именно горького? Элоиза кивнула:
— Горькое пиво исключительно целебно. Улучшает кровообращение.
— Надо же, я этого не знал, — пробормотал Патрик. Маркиза пустилась разъяснять пользу отварных куропаток, а Патрик смотрел через стол на жену.
Сегодня Софи выглядела как настоящая замужняя дама, которая отдаленно напоминала восторженную девушку в его постели на «Ларке». В ушах и вокруг шеи у нее были бриллианты, их холодный блеск превосходно подходил к кремовому платью.
Чуть покачивающиеся хрустальные подвески великолепной люстры, которая свисала с арочного потолка (ее привез из Италии Алекс задолго до того, как эта страна попала в сети Наполеона), ловили блики света, отраженные от бриллиантов Софи.
Но эти бриллианты не делали Софи холодной. Ее сливочно-кремовая кожа сейчас выглядела даже теплее, мягче, восхитительнее.
Патрик облизнул пересохшие губы. Вряд ли в Лондоне найдется еще хотя бы один джентльмен, который во время светского приема в своем доме станет с восхищением разглядывать собственную жену до тех пор, пока брюки не станут неприлично тугими.
Патрик подумал о другом: «Почему я никогда не поинтересуюсь ее состоянием? Болит ли желудок, или что еще? Почему мы вообще никогда не говорим о будущем ребенке?»
Внезапно до него снова донесся голос Элоизы. Она опять рассуждала о целебных свойствах молочных ванн.
