– Он ужасен, не правда ли? – сказал Вильерс. – Очень рад, что вы согласны со мной, мисс Татлок. Я должен был взять его к себе и придать ему нужный лоск, когда еще был на ногах.
– Еще не поздно это сделать, – быстро сказала Шарлотта.
Даутри скептически фыркнул, но промолчал, из чего Шарлотта заключила, что он понял ее намерение. Когда в следующий миг он бросил на нее вопросительный взгляд, девушка, слегка нахмурившись, дала понять, что ему пора вступать в игру.
– Нет, я безнадежно опоздал, – снова махнул рукой герцог. – Да и как сделать настоящим герцогом человека, который, похоже, ни разу в жизни не полировал ногтей. У него, наверное, всего одна пара чулок.
– Неправда, больше, – подал голос Даутри.
– И все, конечно, не шелковые, а шерстяные, – со вздохом отозвался Вильерс. – А какой у него камзол! Вы только взгляните, мисс Татлок! Я смертельно болен, но даже я заметил этот ужасный камзол! Остается только радоваться тому, что я покину этот жестокий и несправедливый мир до того, как человек, надевший такой камзол, станет герцогом.
Шарлотта посмотрела – камзол Майлза Даутри, такого же широкоплечего, как и Вильерс, не отличался ничем особенным, если не считать того, что он был сшит из грубой черной шерсти и имел помятый вид.
– Я получил письмо поверенного и скакал сюда всю ночь, – объяснил будущий герцог.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, ваша светлость, – заявила Шарлотта. – Это просто позор, позор всему вашему роду.
– А как насчет вас, мисс Татлок? – язвительно прищурился Даутри. – Вы ведь здесь потому, что надеетесь стать герцогиней?
Она ответила ему негодующим взглядом.
– Мне знакомы такие дамы, как вы, – продолжал наследник, складывая руки на груди. – Они охотятся за титулом и только притворяются благодетельницами. Полагаю, вы надеялись, что Вильерсу станет лучше, и он на вас женится?
– Нет, – нашлась Шарлотта, – я планировала заполучить в мужья наследника, то есть вас. Но теперь, взглянув на вас, решила пересмотреть свои планы!
Вильерс снова рассмеялся слабым голосом.
– Помогите-ка мне сесть, Даутри! – попросил он. – Надо признать, мисс Татлок вас уела. Ни одна порядочная женщина не выйдет за вас замуж, пока вы выглядите как докер, а не как герцог. И потом, что станет с моим несчастным имением, если оно будет передаваться от одного мужчины к другому, лишенное женской руки?
Даутри, который так и стоял со скрещенными на груди руками, обозрел спальню и неодобрительно скривил губы.
– Не хочу вас обижать, ваша светлость, но в вашем доме явно чувствуется присутствие женщины, хоть вы так и не удосужились жениться, – резюмировал он свои наблюдения.
– Быть мужланом не значит быть мужчиной, – парировал Вильерс, оживавший прямо на глазах. – Решено, Даутри, вами займется мой портной. Это последняя воля умирающею, так что не вздумайте возражать!
Шарлотта не могла не улыбнуться.
– Не забудьте про парикмахера, – елейным голосом посоветовала она. – Ни одна дама не согласится выйти замуж за столь косматого кавалера.
– Мне кажется, мисс Татлок тоже нуждается в вашей заботе, – съязвил наследник. – Посмотрите на ее платье – гладкая саржа, фасон двухлетней давности. Я поражен, что такой утонченный человек, как вы, терпите ее в своем доме!
– Кстати, хорошо, что вы напомнили, – заметил Вильерс. – Я собираюсь выдать мисс Татлок замуж. Ей нужен муж-философ. Нет ли у вас такого на примете?
– Ну и везет же этой маленькой любительнице псалмов! – воскликнул Даутри, скользнув взглядом по саржевому платью Шарлотты. – Но, боюсь, философы редко выходят в море. У нас в чести те, кто не только думает, но и много делает.
– Мисс Татлок должна носить наряды из цветных тканей, – мечтательно продолжал герцог, – ярких, блестящих, как драгоценные камни. Они так красивы!
Он начал розоветь, в словах появилась лихорадочная торопливость, увы, хорошо знакомая Шарлотте.
Девушка закусила губу и посмотрела на Даутри. Тот подошел к Вильерсу, пощупал его лоб и направился к двери.
– Пожалуйста, принесите холодный компресс, – попросил он у лакея, ждавшего в коридоре.
Вильерс снова закрыл глаза.
– Мисс Татлок… – начал Даутри. Что ж, теперь она может уйти.
– Цвет фрез… расшитая тафта… – продолжал бормотать герцог.
Шарлотта чувствовала на себе взгляд наследника. Взяв ридикюль, она хотела пойти к двери.
– Надеюсь, на самом деле вы не рассчитывали стать герцогиней? – остановил ее вопрос Даутри.
На сей раз Шарлотта не стала притворяться, что не слышит его, и обернулась, не скрывая слез, наполнивших глаза.
– Я даже почти незнакома с ним, сэр, – призналась она. – Будучи в жару, он по ошибке послал мне со своим камердинером письмо с приглашением прийти. Я надеялась, что Священное Писание поможет ему выжить.
– Согласен, это могло бы помочь, – ответил Даутри с печальной улыбкой.
– Герцог болеет уже несколько месяцев, – продолжала Шарлотта. – Почему все это время вас не было рядом? Он так одинок.
– Я ничего не знал о его болезни. Мы и виделись-то всего один раз в жизни, когда мне было семь лет. Я почти не помню эту встречу. И, разумеется, мне не было ничего известно о дуэли Вильерса. Как глупо драться на дуэли в его возрасте!
– Он не так уж стар, – возразила Шарлотта.
– Бархат с разрезным ворсом, расшитый розами… – донеслось с кровати.
Шарлотта и Даутри посмотрели на герцога – на его щеках горел румянец.
– Нет, для дуэлей он все-таки староват, – покачал головой наследник.
– Почему я никогда не видела вас ни на балах, ни на раутах? – спросила Шарлотта.
Даутри вновь прислонился к стене у окна и скрестил руки на груди.
– Значит, вы не просто добрая самаритянка, случайно оказавшаяся в доме герцога, а дама из так называемого общества, да? – спросил он.
– Так распорядилась судьба, и вы, сэр, такая же жертва своего происхождения, как и я.
– Если честно, то нет.
– Но вы же будущий герцог!
– По чистой случайности. Правда, я не слишком задумываюсь об этом. Честно говоря, я стал наследником только благодаря младшему сыну очередного герцога Вильерса два поколения назад, который влюбился в дочку моряка и ушел в море.
– Он стал моряком! – воскликнула Шарлотта.
Наследник из семьи моряка и тоже, наверное, моряк. Теперь понятно, почему у него обветренное лицо и морщинки в уголках глаз, хотя на вид ему не могло быть больше тридцати. Неужели когда-то герцогский сын стал моряком? Ну и скандал, должно быть, тогда поднялся! Губы Шарлотты невольно раздвинулись в улыбке.
