Симеон взял в руки нож, а потом очень осторожно положил его назад.
— Ты будешь гораздо счастливее с той женщиной, с которой у тебя будет много общего, которая окажется столь же сдержанной и организованной, как ты. А я не очень сдержанна, Симеон. И ты еще не видел меня с худшей стороны. Если мы надолго окажемся рядом, со мной ты не будешь чувствовать себя хорошо.
— Я начинаю задумываться о своем понимании брака, — невыразительно проговорил Симеон.
— Я уверена в собственной правоте, — не обращая внимания на его слова, сказала Исидора, отодвигая тарелку. — Мы стали друзьями, тебе не кажется? Возможно, это случилось из-за того, что у нас обоих нет большого опыта. Но ты сам назвал страсть преходящим чувством, и я думаю, что ты прав. К тому же прежде я никогда не позволяла себе испытывать что-то в этом же роде.
— Хотелось бы мне надеяться, что это так.
— Хотя почему бы и нет? — пожала плечами Исидора. — Разве тебе не было бы приятно узнать, что я раньше испытывала страсть, но сдержала себя? Впрочем, это не важно, — ответила она на собственный вопрос. — Просто я думаю, что тебе будет лучше с такой же спокойной женщиной, как ты.
— Ты описываешь ее как личного секретаря, — заметил Симеон.
— Да нет же, нет! — с энтузиазмом возразила Исидора. — Мы найдем тебе подходящую девушку.
— Сладенькую?
— Это слово мне совсем не нравится, — покачала она головой. — Почему именно сладенькую? Тебе будет хорошо с более сговорчивой, покорной женщиной. А я не покорная, Симеон. Ничуть! Я так много лет сама пробивалась в жизни. Знаешь, раньше я этого не понимала, но теперь мне кажется, что я превратилась в настоящую мегеру.
Симеон тихонько охнул, но Исидора заметила, что в его глазах промелькнуло изумление.
— Нет! — воскликнул он.
— Смейся, если хочешь, — заметила она. — Да ты доволен, что я это сказала, и не притворяйся, что это не так. Как я уже говорила, мы найдем тебе какую-нибудь миленькую англичанку, для которой сдержанность и рассудительность — вторая натура.
— Такую, как моя мать?
— Твоя мать? — переспросила Исидора, теряя нить разговора.
Он задумчиво посмотрел на нее.
— Моя мать так хорошо усвоила уроки отца, что использовала его путаный метод оплаты счетов еще много лет после его смерти. Единственный намек на желание взбунтоваться я нахожу в том, что она так щедро заплатила его любовнице. Он был бы в ужасе от этого. Но уже сам этот факт указывает на отсутствие страсти, ты не находишь? И мне трудно поверить в то, что она не знала о существовании всех этих женщин.
Исидора уже не знала, что думать о матери Симеона.
— Тебе не по нраву страсть, — заметила она. — Она причиняет неудобства. И твоя мать такого же мнения. В конце концов, что может сделать женщина, если ее муж привык развлекаться на стороне?
— А как поступила бы ты? — поинтересовался Симеон. И уточнил: — Если бы я завел любовницу?
Исидоре даже задуматься не пришлось.
— Я бы тебя убила, — мгновенно ответила она, слегка улыбнувшись, чтобы смягчить свои слова. — Как видишь, Симеон, я была бы очень неудобной женой.
— Но я не собираюсь заводить любовницу или любовниц, — сказал Симеон.
— Это просто замечательно, — кивнула Исидора. — Я уверена, что твоя жена будет гораздо счастливее.
— Меня даже подташнивает при мысли о том, что ты будешь выбирать мне невесту.
— Не забывай, — сказала Исидора, — я ни во что не буду вмешиваться. — После короткой паузы, она добавила: — Само собой, я буду искать себе мужа, поэтому мне не придется тратить время на то, чтобы подобрать тебе подходящую девушку. Нам обоим предстоит потрудиться.
— А ты не против потерять титул герцогини?
— О нет! — покачала она головой. — Это не так уж важно для меня.
— Возможно, ты изменишь свое мнение, если хорошенько подумаешь.
— Ну что ж, если так, то я устремлю свои помыслы на герцогов, — улыбнулась Исидора — Взять, к примеру, герцога Вильерса. Он удивительно привлекателен. Помню, мы с ним сопровождали мою подругу Гарриет на вечер к лорду Стрейнджу. Я тогда и предположить не могла, что Вильерс настолько остроумен.
— Проблема не в тебе, Исидора, а во мне.
— Ты это уже говорил, — отозвалась Исидора, начиная раздражаться. — Я прекрасно понимаю, почему ты находишь меня неугомонной. Я это принимаю и, по сути, только что сказала, что абсолютно с тобой согласна. В конце концов, что такого в том, что я захотела бы иметь мужа, готового показать страстный интерес ко мне?
Взгляд Симеона оставался непроницаемым.
— Да, и что тогда?
— Мне не нужен муж, который вечно будет спокоен и предсказуем, — промолвила Исидора. — Мой отец всегда заботился о маме.
— Ничуть в этом не сомневаюсь.
— И он бы никогда не завел любовницу — не потому, что опасался бы того, что мама станет с ним скандалить, а потому, что они были хорошей парой. Они смотрели на мир одними глазами. Даже… — Было видно, как у нее перехватило горло, но она нашла в себе силы договорить до конца: — Несмотря на то что это причинило мне огромную боль, я рада, что они умерли вместе. Я просто не могу представить себе одного из них без другого.
— Им повезло, — заметил Симеон.
— Это не так, — сказала Исидора. — Они ссорились, спорили, ругались. Иногда верх одерживала мама, а иногда — отец. Хотя, честно говоря, мама выигрывала чаще. Помню, я видела, как они целовались. И еще я запомнила, как мама отправила меня в детскую, да и папе велела пойти вздремнуть.
Губы Симеона растянулись в улыбке.
— После этого я долгие годы была уверена, что все взрослые спят днем, — договорила она. — В отличие от меня папа не возражал.
— Еще бы он возражал!
— И я хочу такого же брака, какой был у моих родителей, — объяснила Исидора. — Я благодарна тебе за то, что ты не вернулся домой, когда мне было шестнадцать. Я все время повторяла себе, что мне просто нужен подходящий муж. Но теперь я понимаю: я была готова принять любого мужчину, приехавшего из пустыни, потому что у меня не было выбора. — Встав, Исидора быстро подошла к камину и обернулась к Симеону. — Да, я должна поблагодарить тебя, Симеон. Я никогда не считала, что у меня может быть выбор, поэтому и не позволяла себе думать о том, чего жду от брака.
— И чего же ты ждешь? — Он встал следом за ней. В голосе Симеона зазвучали какие-то подозрительные, даже напряженные нотки, поэтому Исидора внимательно посмотрела на него. Но перед ней был обычный Симеон: бесстрастный, сдержанный. А воспитание не позволило ему радоваться ее словам.
— Я хочу нравиться, — сказала Исидора с воодушевлением. — Думаю, я бы даже хотела полюбить. Да, еще я бы хотела, чтобы за мной ухаживали. Знаешь, многие мужчины пытались это делать.
