Губы раскрылись навстречу, и Элайджа не заставил ждать.
Жадный поцелуй продолжался целую вечность. Наконец герцог отпустил на свободу руки жены, и та крепко обняла его за шею.
Оказывается, лучшие поцелуи рождаются вслепую. Джемма узнала вкус любимого и позволила ему по-хозяйски овладеть своим ртом, ощущая каждое движение и понимая, что происходит.
Сдержанный, полный холодного достоинства джентльмен бесследно исчез. В эту минуту в ее постели лежал не тот обходительный Элайджа, которого она знала, а совсем другой человек. Он скорее напоминал разбойника, набросившегося на невинную жертву, готового бесстыдно засунуть в рот леди язык и тут же потребовать большего.
Неожиданно, без единого слова, грубый незнакомец отстранился, и Джемма поняла, что он встал на колени, а потом почувствовала, что камзол полетел на пол. Она лежала неподвижно и взволнованно представляла мужа таким, каким увидела в римских термах.
За камзолом последовала рубашка.
— Прикоснись, — послышалось над ухом глухое рычание.
Джемма улыбнулась и упрямо сжала руки над головой.
— Разве ты уже получил право командовать? — уточнила она. — Насколько мне известно, белые начинают, а ты еще даже не сделал первый ход.
Элайджа проворчал что-то похожее на ругательство. Нет, не может быть, герцог никогда не позволял себе лишних слов.
— Пешка с17 — с15.
— Пожалуй, отвечу тем же: пешка с12 — с14.
— О Боже! — воскликнул Элайджа, пытаясь выровнять дыхание. — Совсем не могу думать, необходимо сосредоточиться. — Он всё еще нависал над ней, приподнявшись на коленях.
Джемма рассмеялась.
— Не вижу тебя!
— Знаю, — пробормотал Элайджа. — Но ведь повязка на глазах тебя больше не пугает?
— Нет.
Он исчез, а в следующее мгновение голос послышался в отдалении.
— Я сижу возле спинки кровати. Не хочешь ко мне?
Джемма осторожно поднялась. Без теплых прикосновений и страстных ласк она вновь почувствовала себя покинутой и беспомощной.
— Где ты? — Должно быть, в коротком вопросе послышалось искреннее беспокойство, потому что сильные руки тут же подхватили ее и посадили на колени.
— Здесь, — ответил Элайджа. — Держу тебя.
Одиночество и страх улетучились.
— Твой ход.
— Подожди минутку. — Он дотянулся до бутылки. Пальцы прикоснулись к губам, а за ними последовало горлышко. — Выпей! — приказал он.
Шампанское приятно освежило. Элайджа убрал бутылку, и несколько капель скользнули по подбородку на шею.
И снова появились пальцы, а за ними последовал язык.
— Элайджа, — выдохнула Джемма.
Он слизал струйки, и тело пронзила внезапная дрожь.
— Нравится?
— Твой ход. — Она постаралась стряхнуть наваждение.
— Пешка е7 — е5, — объявил Элайджа.
Ответ последовал немедленно:
— Пешка бьет пешку.
Он шутливо застонал.
— Что-то запамятовал. Напомни, кто кому должен платить штраф: ты мне или я тебе?
— Ты потерял фигуру, значит, можешь загадывать желание.
— И насколько же подробно разрешается его излагать?
— Насколько подсказывает фантазия, — ответила Джемма, мысленно представляя доску и рассчитывая следующие четыре хода — таким образом, чтобы пожертвовать тремя фигурами подряд. Это давало возможность потребовать исполнения трех желаний, и она планировала изложить их чрезвычайно детально. Вряд ли после этого Элайдже удастся вспомнить, в какой именно точке остановилась партия.
— Хочу, чтобы ты ко мне прикоснулась. Дотронься до груди.
Джемма расплылась в счастливой улыбке.
— С огромным удовольствием. Почему бы тебе, не лечь?
Она сидела у него на коленях, а когда Элайджа распростерся на кровати, оказалась сверху.
Погладила грудь и ощутила под пальцами теплую кожу, крепкие, основательно накачанные мышцы. Сразу захотелось неизведанного: новых впечатлений, новых знаний. Джемма склонилась и нежно провела губами по лицу мужа. Полупрозрачный шелк сорочки скользнул по телу любимого подобно волне, однако он не издал ни звука.
— Такое прикосновение тебе нравится? — шепнула она.
Ответ напомнил молитвенный выдох:
— Да…
Горячие руки оказались на волосах, на закрывающей глаза косынке. Все, чего не удавалось увидеть в выражении лица и услышать в звучании голоса, отчетливо отражалось в напряжении ладоней.
— Хорошо. — Она снова села и тут же почувствовала, как жадные пальцы замерли на бедрах. Отсутствие зрения компенсировалось новыми, удивительными впечатлениями. Она нащупала твердые плоские соски, бережно погладила, а потом дерзко нажала большим пальцем. Элайджа молчал, хотя время от времени заметно вздрагивал.
— Ферзь бьет пешку, — наконец объявил он подозрительно спокойным голосом.
Джема осторожно выпрямилась, опасаясь свалиться с кровати и оказаться на полу.
— Ваша очередь загадывать желание, миледи. Я в вашем полном распоряжении.
— Рубашка, — прошептала Джемма. — Сними, пожалуйста.
Дважды просить не пришлось. Она подняла руки, ожидая услышать шуршание шелка и почувствовать его медленное движение, однако Элайджа сорвал невесомое одеяние порывисто, как будто давным-давно дожидался позволения, и отбросил в сторону. Разгоряченную кожу освежил прохладный воздух. И все-таки присутствие любимого ощущалось совсем близко.
— Конь на f3, — едва сдерживая трепет, прошептала Джемма.
— Ферзь на h5.
Джемма страстно мечтала о новом прикосновении.
— Конь на с3.
— Конь на с6.
Как Элайдже удавалось оставаться столь невозмутимым, столь уверенным и спокойным?
— Слон на f4, — продолжала Джемма, немного повысив голос. Партия усложнялась… Элайджа играл в обороне, однако действовал блестяще. Она атаковала, готовясь защитить короля при помощи рокировки. Соперник ответил нападением на одного из коней. Танец фигур с каждым ходом становился все более изощренным.
— Пешка бьет пешку, — послышалось спустя несколько мгновений. — Миледи?
Голова кружилась.
— Моя просьба состоит из двух частей.
— Не уверен, что излишество законно, — строго возразил Элайджа.
— Хочу, чтобы теперь ты прикоснулся к моей груди — так же, как прикасалась я. — Джемме еще не доводилось произносить столь смелых слов, а потому голос заметно дрожал. — Конечно, если не возражаешь. А потом опиши ощущения.
