Олег вышел из-за ширмы и оценивающе посмотрел на девушку.
Локоны, распахнутая шуба, замшевый жакет, каблучки. Ногти —
лепестки, щечки — пионы.
— Ну?! — спросила она весело. — И что дальше?!
— Посмотрим, — ответил Олег Петрович уклончиво. — Только
никакого гамбса у Василия Дмитриевича, конечно, нет, а я уполномочен показать
вам секретер. Хотите?
— Как нет?!
Он удивился, что она до сих пор не догадалась.
— Да вот так. Не повезло вам.
— Ну, он же обещал! — беспомощно вскрикнула Виктория. — Мне
так нужно! Мне для мамы нужно, не себе! У нее ремонт заканчивается!
— Хотите, покажу секретер?
— Ах, зачем мне секретер?! Он же обещал кресло, и именно
гамбсоновское!
Олегу вдруг стало ее жалко.
— Ну, ведь Василий Дмитриевич не сам их делает! Он же не
Гамбс!
Виктория посмотрела на него подозрительно.
— Смеетесь?
— Ну, вот не Гамбс и не Гамбс, — повторил Олег Петрович. —
Итак, или секретер, или мне придется откланяться и вверить вас заботам Василия
Дмитриевича, хотя он и не Гамбс!
— Подождите, — сказала она с недоумением, — а разве вы здесь
не работаете?
Олег Петрович признался, что работает совершенно в другом
месте.
— А зачем вы мне тогда столько времени голову морочите?!
Олег Петрович решительно отказался от того, что он в
принципе может морочить голову такой прекрасной барышне.
— А тогда вы кто?
Олег Петрович поинтересовался, в каком смысле «кто», а
Виктория окончательно рассердилась и повернулась к нему спиной.
Игра неожиданно стала его увлекать, да и девушка на самом
деле была красивой. Красивой и забавной.
— Извините меня, — сказал он с известным раскаянием в
голосе. — Я правда здесь не работаю, я просто дружу с Василь Дмитричем и иногда
к нему заезжаю. У него действительно нет сейчас никакого гамбса, хотя, быть
может, он вам его и обещал.
— Но ведь…
— Ну нету! — перебил Олег и развел руками. — Хотите
посмотреть секретер? Подделка, конечно, но очень хорошая!
Он и сам толком не знал, чего именно ему больше хочется —
развлекать барышню или вернуться к оставленной иконе.
Виктория пожала плечами под легкой шубкой и посмотрела на
Олега оценивающе.
Да. Ничего такого, что можно было бы оценить в положительном
смысле. Одеваться он не умел и не любил. Следуя за ее изучающим взглядом, он
осмотрел свои джинсы — джинсы как джинсы, не слишком новые, но любимые, —
черный свитер грубой шерсти с полосой на животе и ботинки на толстой подошве.
— Олег Петрович, Олег Петрович, — сокрушаясь, часто повторял
Гена Березин, его водитель, — мне бы ваши возможности да ваши денежки, я бы
выглядел, как Микки Рурк!
Олег Петрович всегда в таких случаях представлял себе Гену с
набриолиненным пробором, в ботинках на босу ногу, пиджаке на голое тело и с
гарденией в петлице, и разговор о моде как-то сам собой увядал.
Должно быть, джинсы и свитер Виктории тоже не внушили
никаких оптимистических надежд, потому что она стала изучать его лицо.
Лицо у него тоже так себе, Олег знал это совершенно точно.
Кроме того, он рано начал лысеть и уже много лет брился наголо, что общей
красоты ему решительно не добавляло.
Вот так возьмешься произвести впечатление на барышню,
распушишь хвост, встопорщишь перья, как-то даже притопнешь молодцевато, словно
парубок на гулянье, а тут раз — череп лысый, рожа небритая, ботинки так себе,
джинсы посредственные, на пузе полоса. И что дальше?..
Виктория еще какое-то время смотрела на него почти с
отвращением, потом вздохнула тихонько и сказала обреченно:
— Ну, пойдемте, что ли! Показывайте ваш секретер. Хотя он
мне совершенно, совершенно не нужен!
Мимо «Ундервуда», динамовской кепки, скрытой под ее норковым
шарфом, мимо китайских ваз, Сталина в окружении детворы и дамы в окружении
незабудок они добрались до секретера, на котором светлым ликом сияла давешняя
иконка, и уставились на него.
Собственно, Олег смотрел на икону, а Виктория на секретер.
Что такое, думал он напряженно. Почему меня тянет взять
икону в руки и больше никогда и никому ее не отдавать?! Может, так и сделать, и
шут с ней, с экспертизой?..
Что такое, думала она расстроенно. Почему нет кресла, маме
так хотелось, и я ей обещала, и этот старый хрыч сказал, что достанет! Ну, не в
Лондон же лететь, на самом деле! Нет, можно и слетать, но контейнер оттуда
придет неизвестно когда, а маме хочется именно сейчас! И еще этот бритый
привязался! Можно подумать, что он мне пара!..
— Ну вот, собственно, — промямлил Олег и указал рукою на
секретер. — Это не модерн, конечно, но вполне может статься, что в похожем
секретере хранил свои рукописи Осип Мандельштам или… или…
— Анна Ахматова, — мрачно подсказала Виктория.
— Ну, это скорее мужская мебель, чем женская, но почему
нет?.. Почему, собственно, не Анна Андреевна?..
— Да потому что мне не нужен секретер, а нужно кресло!
Щеки у нее еще горели с мороза, и она была розовая,
хорошенькая, вкусно пахнущая. И тут Олег Петрович все придумал.
— Слушайте,. — сказал он, — давайте начнем все сначала. Как
будто вы не приняли меня за приказчика, а я вам вовсе не хамил. Я приглашаю вас
на… — Он отогнул манжету своего рыбацкого свитера и посмотрел на часы.
Во-первых, потому, что так делал герой в каком-то кино, приглашая на свидание
героиню, а во-вторых, потому, что на пять у него была запланирована встреча,
которую он отменить никак не мог, и необходимо было управиться. — На кофе с
бутербродами.
— Меня?! — поразилась Виктория.
Он помолчал.
— Если бы я хотел пригласить Василия Дмитриевича, то сделал
бы это заранее.
Лицо у нее стало насмешливым, и он совершенно точно знал, о
чем она думает.
Конечно, ты мне не пара. Конечно, я тебе нравлюсь, я
красавица, а ты урод. Конечно, тебе до смерти хочется показаться со мной на
людях. Но я сейчас тебе откажу. И я не понимаю, как ты вообще решился!.. А
впрочем, день все равно испорчен! Кресла-то нету!..
— Ну… хорошо, — сказала она, запнувшись именно там, где
нужно, и именно так, как нужно. — У меня есть полчаса, раз уж так вышло!.. А вы
знаете где-нибудь поблизости приличное место?
Олег Петрович знал поблизости много разных мест — разных как
раз по степени приличия и неприличия, — но особенно разгоняться не стоило. В
пять встреча, и вообще он видит ее первый раз в жизни!
