— Мама, найди самую красивую девушку в зале, это и будет моя
жена!
— Господи, да что такое, — совсем рядом капризно выговорила
Виктория, — я машу, машу, а меня как будто никто и не видит!..
Федор повернулся — она оказалась у него за плечом, сияющая
от счастья, что он наконец пришел, розовощекая, вкусно пахнущая,
неправдоподобно красивая, и он наклонился к ней и поцеловал.
Поцеловал всерьез, как целовал, лишь когда они оставались
наедине, да и то нечасто. И была в этом поцелуе вся любовь, на которую он был
способен, и радость оттого, что еще ничего не кончилось, а пожалуй, только
началось, и оттого, что шарманка играет вальс, и пахнет кофе, и в сутолоке и
толчее парижского кафе они вдруг остались одни в мире.
И она отвечала ему с серьезной и страстной поспешностью,
словно они на самом деле были одни, словно для нее это было так же важно, как и
для него, и она хотела сказать ему нечто такое, чего не могла сказать раньше.
Он ничего не видел и не слышал, он только знал совершенно
точно, что она отвечает ему и чувствует то же, что и он.
И еще в этом поцелуе были все обещания, которые он мог ей
дать, и одно, самое главное, — пока мы здесь и пока мы вместе, смешно и глупо
страдать из-за того, что камень, который мы обтесываем, слишком велик и
неудобен.
Пока мы здесь и пока мы вместе, мы будем радоваться тому,
что нам дано.
Я еще не знаю, получится ли у меня и у тебя, я еще не знаю,
хватит ли мне мудрости и сил, но одно знаю точно: Он в меня верит, и я никак не
моту Его подвести.
Не могу и не хочу. Он ведь так понятно все мне объяснил!..
Его сильно дернули за руку, и чей-то голос сказал со
сдержанным возмущением:
— Федор, прекрати безобразничать!
Он оторвался от своей жены, но еще некоторое время таращился
на нее совершенно бессмысленным взором, а потом вздохнул и оглянулся.
У матери был смущенный вид, даже вуалька дрожала, зато
официант громко и одобрительно провозгласил:
— C'est magnifique! (это великолепно) — и поаплодировал
немного, а Федор с ним расшаркался.
— Дамы! Давайте уже сядем, а то мы собрали очередь желающих
пройти на выход! — И он подхватил обеих под ручку и стал протискиваться к окну.
Виктория сияла и тихонько пожимала ему пальцы — так, чтобы
мать не заметила.
— Господи, — пробормотала мать, — а я и не знала, что ты
такой… безобразник! Вика, почему ты его не перевоспитываешь?!
— Да ладно, мама, — пробормотал Федор Башилов, — не
переживай. В конце концов, все дело только в подходе!
