— Мы бы очень хотели осмотреть здесь все, — сказала Элинор, натянуто улыбаясь. Однако она имела дело с тертой особой в лице миссис Минчем.
— Вот как? Но я не уверена, что могу позволить вам эту экскурсию. Я должна получить на это разрешение комитета леди, — заявила хозяйка приюта.
Лизетт, услышав это, вернулась к ним с другого конца комнаты.
— Я — леди из комитета, — сказала она миссис Минчем. — И я уполномочена бывать здесь у вас.
— Но мне могли бы прислать уведомление о визите, все это слишком неожиданно...
— Дорогая миссис Минчем, — твердо сказала Лизетт, — вам хорошо известно, что комитет обязал меня бывать у вас четыре раза в год. Я три года манкировала своими обязанностями, довольствуясь тем, что детей привозят ко мне в имение. Пришла пора наверстать упущенное.
— Зачем вы так упорствуете? — спросил Вильерс. — Мы можем решить, что у вас не все в порядке... Мы прибыли с дружеским визитом, но если вы желаете, чтобы к вам прибыла комиссия и занялась детальным исследованием ваших порядков...
Дама растерянно моргнула.
— Но кроватки еще не поставлены. Дом не до конца отделан. Нам нужно какое-то время, чтобы навести здесь блеск.
— Не волнуйтесь так, дорогая миссис Минчем, — сказала Лизетт. — Мы только осмотримся слегка и уйдем. И не будем отрывать ваших учениц, так как знаем, что они должны учиться. Мы не станем давать им повод к безделью, мне ведь известно, что некоторые из них ленивы.
— Среди них хватает ленивых, — мрачно заметила миссис Минчем, делая знак слуге, чтобы открыл дверь, ведущую из приемной в коридор, где уже сама отворила самую первую комнату, пропуская гостей вперед. — Эти девочки учатся шитью, — сказала она, держась в сторонке. — Они начали с простыней, а закончат мужскими рубашками.
Девочки в серых рубахах сидели полукругом на стульях возле окна и шили. Завидев гостей, они тут же вскочили и выровнялись перед ними по линейке и по росту. По сигналу от старшей все они синхронно присели.
Лизетт рассмеялась от удовольствия и захлопала в ладоши:
— Чудесно! И как это у них получается? Прошу вас, детки, еще!
Миссис Минчем кивнула, и девочки снова присели в реверансе.
— Они все приседают на одном расстоянии от пола, хотя и разные ростом, — заметила Элинор. — Как они умудряются?
— Они отлично натренированы, — пояснила миссис Минчем, собираясь покинуть комнату.
— Нет-нет, — захлопала в ладоши Лизетт, — пусть проделают это еще разок!
Вильерс чувствовал лишь горечь от этого зрелища.
— Они похожи на дрессированных ярмарочных собачек, — шепнул он Элинор.
Выйдя в коридор, миссис Минчем открыла следующую дверь:
— Эти новые девочки не полные сироты, они скорее пансионерки. За них платят их родители.
— Но как же они могли оставить их здесь? — спросила Лизетт.
— Этот разговор не для ваших нежных ушей, миледи, начала миссис Минчем. — Однако вам пора узнать, что есть такие нерадивые отцы, которые мечтают избавиться от своих чад, а чтобы не свербело на душе, откупаются какой-то мелочью.
— Мило... — заметила Лизетт.
— Другие девочки вынуждены платить за свое содержание собственным трудом, — сказала миссис Минчем. — Они делают пуговицы или парики и учатся разной домашней работе, чтобы стать служанками у леди. А есть такие, что учатся быть французскими гувернантками.
— Что я слышу? — воскликнула Элинор.
— Вы не ослышались, — сказала миссис Минчем.
— И это одна из моих лучших идей, — с гордостью заявила Лизетт.
Вильерс страстно желал, чтобы она успокоилась, он уже порядком устал от ее глупых восторгов.
— Они будут хорошо натасканы и вполне сойдут за мадемуазель, — продолжила Лизетт.
— От них потребуется некоторое усилие для этого, — мрачно заметила миссис Минчем. — Но если трюк удастся, они найдут хорошие места в богатых домах. От нас они получат звучные французские имена, — добавила она уже в коридоре, отворяя следующую дверь.
В новой комнате оказалось шесть девочек в белых платьях, сидевших кружком. Но вместо шитья они были заняты чаепитием. Едва скрипнула дверь, как они тут же выстроились в линейку, а потом присели в реверансе, как и предыдущие.
Самая высокая из них шагнула вперед и присела еще перед леди Лизетт:
— Bonjour, mademoiselle. Comment allez vous? Votre coiffe est tres elegante!
[1]
— Мы сосредоточили их внимание на трех вещах, — сообщила миссис Минчем. — Простые предложения на французском с постановкой правильного акцента и французский акцент, когда они говорят по-английски. Ну и конечно, французские манеры.
— Французские манеры? — удивилась Элинор. — И как же вы их себе представляете?
— Как несколько фривольные, в этом состоит весь французский характер, — охотно пояснила миссис Минчем. — У них еще немало шероховатостей, которые объясняются недостатком практики. Но они уже научились следить за своей прической и платьем. Мы учим их, быть более легкими, непринужденными и... восторженными. Они должны с готовностью отвечать на ухаживания.
По кивку от старшей в их группе две девочки шагнули вперед к Лизетт.
— Je m’appelle Lisette-Aimde, — сказала одна.
— Je m’appelle Lisette-Fleury, — сказала другая.
— Как это мило! — вскричала Лизетт. — Их обоих зовутся так же, как меня.
— И откликаются обе на первое имя, это очень удобно, — сказала миссис Минчем.
— Madame! Vos souliers sont salis. Permettez, moi de les nettoyer pour vous
[2]
, — бойко произнесла первая.
— Довольно, — остановила миссис Минчем вторую.
Обе ученицы присели в глубоком реверансе.
— Эти девочки — гордость нашего учреждения, — объявила их начальница на выходе. — Мы определим их в хорошие семьи в ближайшие несколько месяцев.
— В этом их амплуа есть что-то слишком экстравагантное, — обратилась Элинор к Вильерсу, когда они вышли в коридор.
— Вам эти две Лизетт не показались, похожи? — спросил он.
— Они совсем разные. И потом, возраст... им уже намного больше пяти.
— Мои почти на одно лицо, мне это точно известно. Бр-р, как представлю их, перекроенных на французский манер, хочется рвать и метать.
Впереди них маячили Минчем и леди Лизетт. Последняя с тоской внимала рассказам о доблестной профессии прачки. Она уже хотела взяться за ручку следующей двери, но миссис Минчем остановила ее.
