– Не могу поверить, что ты этим занимаешься, – пробормотал он слабо, откидываясь назад, на бортик ванны. – Ты ведь такая разборчивая девица. Разве не так?
– Я была замужем, – напомнила ему Имоджин.
– И это было очень глупо с твоей стороны.
Имоджин прищурилась.
– Не говори плохо о Дрейвене.
– Я и не говорил, – заметил он. – Я плохо отозвался о тебе.
– Ты не умеешь судить обо мне правильно, – сказала она надменно, выплескивая содержимое таза и начиная полоскать его в раковине.
– Глупо было выходить замуж за этого щенка, – сказал он, не открывая глаз.
Имоджин наполнила таз холодной водой и вылила ее ему на голову.
– Ах! – Он выпрямился и сел, сверкая глазами. Вода текла у него по лицу.
Имоджин не смогла удержаться от смеха. Его густые, спутанные каштановые волосы, с которых стекала вода, повисли вдоль лица.
– Ты похож на какого-то водяного монстра, – сказала она, задыхаясь от смеха. – Весь зеленый и будто покрыт водорослями. Ты мог бы послужить пугалом для детей.
– Заткнись и дай-ка мне таз снова, – огрызнулся он.
Потом Имоджин опять сполоснула таз, а он приоткрыл один глаз.
– Больше не поливай меня водой.
– На этот раз она теплая, – возразила Имоджин.
Она опорожнила таз ему на голову, потом набрала в ладонь жидкого мыла.
– Что ты теперь делаешь? – спросил он подозрительно.
– Хочу, чтобы ты пах лимоном, а не рвотой, – сообщила она. Выплеснув жидкое мыло ему на макушку, она принялась массировать его голову.
– Ты не можешь этого делать, – простонал Рейф. Тон у него был потрясенный. – Это слишком интимная процедура.
– Что? А держать таз у твоего рта не интимная? – Она рассмеялась. – Просто считай меня своей старой нянюшкой, ухаживающей за тобой во время болезни.
– Моя нянюшка никогда не носила просвечивающих ночных рубашек, – возразил Рейф.
Имоджин опустила глаза на свое ночное одеяние.
– Неужели?
Он кивнул.
– Каждый раз, когда ты оказываешься между свечой и стеной, я вижу все твои прелести, все, что ты можешь предложить.
– Какое грубое замечание, – посетовала Имоджин. – Но тебе ведь все равно, что я могу предложить, да и мне наплевать на то, какими возможностями располагаешь ты. Если, конечно, ты располагаешь хоть чем-то…
Послышалось ворчание – это был низкий и мужественный звук, вызвавший у нее желание нервно захихикать, но вместо этого она продолжала намыливать его голову. Прежде она никогда никому не мыла голову. У него была голова красивой формы с ушами, плотно прилегающими к черепу. Красота, выраженная даже в форме костей, идущая из глубины веков, от породы. А волосы у него были длинными и на удивление шелковистыми для мужских.
И это вызвало у нее мысли о Дрейвене. Были ли его волосы мягкими? У Дрейвена были красивые светлые волосы, которые он носил гладко зачесанными назад, что подчеркивало форму его высоких скул.
– О чем ты думаешь? – спросил Рейф.
– О Дрейвене.
– И что ты о нем думаешь?
– О его волосах. – И добавила: – У него были очень мягкие волосы.
– Они у него должны были выпасть, – отозвался бесстрастно Рейф. – Так бывает со всеми светловолосыми. Через несколько лет он бы походил на один из мраморных шаров, украшающих подножие лестницы.
– В то время как ты будешь становиться все волосатее и волосатее, – сказала Имоджин, снова и снова проводя пальцами по его голове.
– Господи, до чего приятно, – сказал он, подаваясь ближе к ней. – Ты и для Дрейвена это делала?
Они с Дрейвеном никогда не были так близки. Мужа мыл его лакей, ее – горничная, а встречались они только в постели.
– Конечно, – ответила Имоджин не колеблясь. – Дрейвен любил, чтобы я мыла его.
– Черт, нет ничего, в чем бы мы не были равны с этим пижоном, – вздохнул Рейф. – Он тоже мыл тебя?
– Естественно, – проговорила Имоджин, стараясь не вспоминать о неуклюжих попытках соития, которые предпринимали они с Дрейвеном.
– Счастливец. – Голос Рейфа звучал почти сонно. – Думаю, поэтому ты так любишь поговорить об интимных вещах. Может, мне следует жениться? Об этой стороне брака я никогда не слышал.
Потому что ее не существовало, подумала Имоджин. Во всяком случае, ее опыт не включал таких моментов, когда бы мужья и жены оказывались одни в роскошных облицованных мрамором ванных дворцов, освещаемых свечами. У них с Дрейвеном этого не было. Ее рассердила эта мысль, и она налила в таз далеко не такую теплую воду, как собиралась.
– У-уф! – сказал Рейф, отряхиваясь по-собачьи. Имоджин стояла над ним, улыбаясь и глядя, как он пытался расчесать волосы пятерней.
И тут она заметила. Полотенце, обвивавшее его чресла, развязалось и плавало на поверхности ванны. Конечно, у него был небольшой животик, но ноги были сильными и мускулистыми – должно быть, от верховой езды, догадалась она.
А между ног… Она повернулась набрать еще воды, чтобы полить ему на голову. Теперь он был не таким зеленым.
Глаза его были закрыты, и она отважилась посмотреть. Определенно его интимные части были много больше, чем у Дрейвена.
И это было интересно.
Глава 11
Соседи могут быть ближайшими, но не дражайшими
1 октября 1817года,
Ардмор-Касл, Шотландия
Графиня Ардмор была недовольна.
– Каждый раз, когда я смотрю на Крогана, вспоминаю, как он хотел вывалять меня в дегте и перьях, – сказала она мужу. – Зачем ты пригласил его на ужин?
Эван привлек жену к себе.
– Кроганы всегда обедали с нами после праздника урожая. Изменить традиции значило бы открыто объявить войну. Кроганы и Ардморы уже добрую сотню лет идут бок о бок. А теперешний дедушка Кроган и в самом деле ухитрился вывалять в перьях мою бабушку.
– С трудом могу в это поверить, – сказала Аннабел, вспоминая свирепую бабушку Эвана. – Есть еще какие-нибудь неприятные семейные традиции, которые мне следовало бы знать?
– Ну, одна есть, – сказал Эван, задумчиво потирая живот жены.
– Она брыкается. Чувствуешь? – прошептала Аннабел, склоняясь к нему на плечо.
– Как я могу не чувствовать? – Он громко рассмеялся. – Как бы ты ни мечтала о девочке, дорогая, но эти мощные удары говорят в пользу того, что это сын.
– Чепуха, – возразила Аннабел. – Это просто своенравная шотландка. Так что это еще за традиция, которую мне не мешает знать?
– Ну, существует древнее соглашение между Кроганами и нами, что когда дочь этой семьи выходит замуж за сына той, то в казну Кроганов перекочевывает изрядная сумма денег.
