– Я вернулась за ключами от квартиры. Я их вытряхнула, когда
искала ключи от машины, которые ты увез.
Он пожал плечами. Она не могла этого видеть, но поняла, что
пожал.
– Точно увез. Ты стал как Федя.
– Я не как Федя! Может, я просто их не выложил, когда
приехал.
– Может. Тут кто-то был, хотя охранники мне ни слова не сказали.
Охрана была далеко от них – стерегла комплекс зданий, два
десятка офисов, объединенных общим забором и внутренним двориком с голубыми
елями, советскими скамеечками и неработающим фонтаном в центре композиции.
Перед железной дверью, преграждающий путь во владения Троепольского, тоже сидел
охранник, но только днем, когда в офис то и дело ломился народ. На ночь
оставались наружное наблюдение и хитрый автомат, в который, как в фильмах про
Пентагон, нужно было вставлять карточку.
– Охранники могли и не знать, что тут кто-то остался. Он же
не в окно влез, а просто… задержался после работы.
– Задержался, – повторила Полина, и ее опять затошнило. –
Гуччи убежал. Я пошла его искать и увидела, что работает компьютер. В большой
комнате.
“Большой комнатой” именовалось помещение, где сидело
большинство сотрудников, не обремененных личными кабинетами. Таковых
насчитывалось человек двадцать.
– Забавно.
– Забавно, – согласилась она. – Но самое забавное, что в
компьютере был уралмашевский сайт. Который пропал.
– Стало быть, он не пропал.
– Не пропал. Гуччи где-то бегал, я слышала, как он топает, а
потом вдруг… меня ударило дверью. И еще кулаком, прямо… в скулу. И все. Я
упала. Гуччи! – вдруг вскрикнула Полина и отшвырнула руку Арсения, которая
прижимала ее раны, – господи, Гуччи!
И толкнула дверь, и выбежала, и дверь чуть было не стукнула
по носу Троепольского, который подался за ней.
Вот было бы замечательно.
– Гуччи, ты где?! Ты где, мой хороший, ты где, моя собачка?!
Гучинька!
Гучинька обнаружился в ее кабинете. Как только зажегся свет,
он метнулся к Полине, припал к ее ноге, прикрыл глаза и затрясся изо всех сил.
– Гуччи! – Полина подхватила его, прижала к себе и несколько
раз нежно хлопнула по голой розовой заднице – от переизбытка чувств.
Троепольского передернуло. Гуччи посмотрел на нее, на морде
у него отразился комический ужас, и он стал неистово лизать ее щеку.
– Фу! – крикнул Троепольский. – Полька, он тебя лижет! Фу,
кому говорят!
Гуччи, не переставая мелко дрожать, повернулся к
Троепольскому голым задом и снова лизнул Полину.
– Полька, у тебя будет заражение крови!
– Не будет у меня никакого заражения! Китайская хохлатая –
лечебная собака.
– Ну да, конечно! Лечебная! Фу! Прекрати немедленно! Скажи
ему, чтобы он тебя не лизал!
– А что ты волнуешься, я не понимаю? Пусть лижет, – вдруг
сказала она спокойно. – Если тебе неприятно, можешь не смотреть.
И тут он покраснел – просто так, ни с того ни с сего,
оттого, что Полькину щеку вылизывала китайская хохлатая лечебная собака! И
Полька это заметила, конечно, черт бы ее побрал, она всегда замечала все, что с
ним происходило!
“Ехал Ваня на коне, – вдруг подумал он, – вел собачку на
ремне, а старушка в это время мыла фикус на окне”.
“Фикус” – экое чудесное слово!..
Рассердившись, он вышел из ее комнаты – пусть она сколько
хочет целуется со своей ненормальной собакой, он не станет на это смотреть.
В “большой комнате”, где все случилось, было темно и не
работал ни один монитор – еще бы! Троепольский постоял на пороге, всматриваясь
в темноту. Ничего он не мог рассмотреть, потому что рассматривать было нечего,
и еще потому, что почти не видел в темноте. Он постоял-постоял, а потом ударил
кулаком по плоской кнопке.
Вспыхнул свет.
Почему-то он ожидал увидеть хаос и разрушения, как после
налета, но все было в порядке – как всегда. Только серый ковролин в двух местах
был заляпан кровью – большие, темные, еще не остывшие капли. И очки валялись,
вернее то, что от них осталось. Троепольский подобрал очки. Ему казалось
страшно важным, чтобы Полька их не увидела.
Он не слышал шагов, но все-таки знал, что она подошла и
стоит у него за спиной.
– Какой монитор работал?
– Средний.
Хрупая остатками стекла, он подошел и включил монитор.
– Ты точно видела именно уралмашевский сайт?
– Да, Арсений. Точно его.
В последнее время он ей снился, этот сайт, она ни за что не
перепутала бы его ни с каким другим!
Троепольский перевернул стул, сел на него верхом и постучал
по клавиатуре. Потом опять постучал.
– Кто здесь обычно работает?
– Кто-то из кодеров. По-моему, Иван Трапезников.
Троепольский еще немного постучал по клавиатуре.
– Ну что?
Он пожал плечами.
– Никаких следов. Но это и так было понятно. Вряд ли он
намеревался оставлять следы.
– Или она.
Троепольский подпер ладонью щеку и посмотрел на Полину.
– Она? У нас одна “она” – это ты. Ирка – администратор,
Лаптева родила, а Шарон не в счет.
– О Шарон мы ничего не знаем, – вдруг сказала Полина, –
совсем ничего.
– Кроме того, что ей за тупость можно Нобелевскую премию
дать!
– Вот именно. Она такая тупая, что мы… не принимаем ее в
расчет. Совершенно. Может, она этого и добивается?
Троепольский опешил. Это не приходило ему в голову.
– Шарон Самойленко сегодня добивалась от меня, чтобы я
наладил нормальный пищеблок! Зачем ей переть уралмашевский сайт из всех наших
компьютеров?!
– Но кто-то его спер, черт возьми!
– Но это не Шарон Самойленко, черт возьми!
Полина помолчала.
Она была почти уверена, что знает, кто именно его украл, и
больше всего на свете ей было необходимо, чтобы этого не узнал Троепольский.
По крайней мере, пока.
Он еще немного поиграл на клавиатуре свои гаммы и выключил
компьютер.
– Ну что? – спросил он у Полины. – Это Ваня Трапезников тут
шалил?
– Я не знаю.
– Пошли. – Куда?
