– Ребята, – вдруг спросила Полина Светлова, – а кто же убил
Федю Грекова? Никто не знает?
– Я знаю, – отозвался Троепольский, и все на него
посмотрели. – Поехали. Надо выяснить все до конца.
* * *
На лестнице сильно дуло и чем-то пахло, довольно сильно. От
запаха медленно и тошнотворно начала кружиться голова.
Сизов звонил в дверь, а Троепольский разговаривал по
телефону, стоя на один пролет ниже.
– Да что это такое! – пробормотал Сизов и еще раз позвонил.
– Сейчас приедет, – негромко сказал снизу Троепольский и
побежал наверх. – Ну что?
– Нет никого. Хотя… должны быть. Полина принюхалась:
– А что это за запах? Странный какой-то. Собака Гуччи у нее
на руках завозилась и затрясла ушами – ей тоже не нравился запах. Они притихли,
стараясь расслышать, что происходит в квартире, но ничего не услышали.
Троепольский присел на корточки, потом встал на колени и, как ищейка, повел
носом вдоль дверной щели.
– Это оттуда пахнет, – быстро сказал он. – Точно. И,
кажется, это газ.
Он поднялся, и они с Сизовым переглянулись. Полина замерла.
– Ну что?
– Да ничего. Давай!..
– На счет “три”.
– Что вы хотите делать?! – Раз!.
– Ребята, вы что? – Два!
– Что вы делаете?! – Три!
Полина взвизгнула и отскочила в сторону. Гуччи тоже
взвизгнул и остался у нее на руках. Арсений и Сизов разбежались и со всего
размаху ударились в дверь, как боевые слоны, штурмующие синайскую деревню.
Дверь дрогнула, но не открылась.
– Еще раз, быстро!
– Раз!
– Хватит!! – Два!
– Да прекратите вы!
– Три!
Опять удар – такой, что содрогнулись стены, и дверь как
будто подалась. Они опять разбежались – на этот раз без счета! – навалились, и
дверь провалилась внутрь, и они оба, головой вперед, влетели в квартиру.
Тошнотворный запах здесь был гораздо сильнее, заслезились
глаза, и кашель стиснул горло железными клещами.
– Сюда! Скорее!
Дверь в кухню была плотно закрыта, и щель аккуратно
проложена розовым халатом с фестонами и незабудками. Сизов отшвырнул халат, а
Троепольский рванул дверь.
– Быстро, – заорал он Полине. – Быстро!! Звони в МЧС!
Тело лежало как-то странно, и Полина не сразу поняла, в чем
именно странность, и только потом сообразила – его наполовину засунули в
распахнутую духовку, почти по пояс. Газ шел с тихим и ровным шипением, словно
ползла бесконечная змея.
Держась за горло, Троепольский яростно поворачивал рычажки
на белой плите, а Сизов тащил жертву за ноги.
– Служба спасения, – сказал Полине в ухо уверенный голос, –
что у вас случилось?
– Переверни ее! Гришка, переверни ее! А, черт возьми!..
Вдвоем они кое-как вытащили тело из духовки и поволокли вон
из кухни. Полина открывала окна, которые никак не поддавались.
Распахнув все створки, она ринулась в комнату, где на полу
лежала Лера Грекова с белым лицом и глазницами, словно намалеванными синим.
Сизов стоял на коленях и тряс ее за плечи, а Троепольский поливал водой из
какого-то кувшина, и Полина вдруг подумала, что уже поздно. Она умерла.
У Леры был совершенно мертвый вид.
И как только она так подумала, Лера вдруг содрогнулась,
вытянулась, дернула рукой и начала кашлять, тяжело, страшно.
– Что тут у нас? – спросили от двери. – Незаконный взлом и
проникновение?
– Проникновение, твою мать! – заорал Троепольский, не
оглядываясь, а Полина оглянулась.
Какие-то люди входили в квартиру, их было довольно много.
Молодой мужик в джинсах и короткой кожаной куртке стоял в дверях – почему-то
она заметила его темные ровные брови и выдающиеся скулы – и наблюдал за их
манипуляциями без всякого сочувствия.
– Сделайте что-нибудь! – крикнула Полина. – Она умрет!
– Если сразу не умерла, значит, уже больше не умрет, –
хладнокровно сказал мужик. – Майор Никоненко Игорь Владимирович, позвольте
представиться, кто не знает. Все самодеятельностью занимаетесь? Фрондерствуете?
Троепольский его послал, но майор только миролюбиво
усмехнулся. Лера на полу тяжело дышала и корчилась.
– Сейчас медицина подъедет, – сообщил майор, посмотрев на Леру.
– Ну, поздравляю вас, Арсений Михайлович.
– Это я вас поздравляю, – заявил Троепольский мрачно. – Если
бы не мы, был бы у вас в активе еще один труп.
– Это точно, – легко согласился майор. Полина ничего не
понимала.
– Экая у вас… животная, – сказал майор и сделал Гуччи
“козу”. – Вот у меня собака так собака. Волкодав. “Буран” называется. Жена в
прошлом году поехала на лыжах, а он за ней увязался, а на горке… у нас в
Сафонове горки замечательные… а на горке к ней какая-то гопота пристала – к
моей жене! – Тут он фыркнул и покрутил темноволосой головой. Полина смотрела на
него во все глаза. – Ну вот. Пристала, значит, гопота, а наш Буран встал на ее
защиту.
– И что? – как завороженная спросила Полина.
– А то, что одному он яйца начисто откусил, а второй сам…
удалился.
– Куда… удалился?
– В пампасы, – ответил майор и показал рукой, в какие именно
“пампасы” удалился второй. – Вот это я понимаю, собака, Буран-то наш.
Переложили бы барышню на диванчик, господин Троепольский. Медицина, она всегда
опаздывает, знаете ли.
Втроем с Сизовым и Троепольским они кое-как пристроили Леру
на диван. По квартире ходили какие-то люди, заглядывали в двери.
– Кто это сделал? – спросила Полина, которой очень хотелось
задать этот вопрос. – Ну кто же?! Кто?!
– Мама, – прохрипела Лера с дивана, и все на нее посмотрели.
– Это мама. И Толик. Вдвоем. Я пришла, они меня ждали, а я не догадалась сразу…
Специально ждали. И мама кофе мне сварила. Никогда не варила, а я спасибо сказала.
А потом Толик подошел, и больше я не помню ничего.
– Ни у кого не было мотива, – сказал Арсений и потянулся за
сигаретами. – Никакого. Белошеев подлец, но ему нужен был только макет и больше
ничего.
– Не кури! – прикрикнул майор. – Еще не хватает нам здесь ЧП
федерального масштаба!
– У Фединой сестры был мотив, у единственной, а я догадался
только третьего дня, когда услышал про завещание. Завещание, твою мать! Кто это
в сорок лет завещание пишет! А он написал. Она ему набрехала, что Лера его дочь
– чтобы он деньги охотней давал. Что, мол, подруга юности родила от него, а
благородная Галя подобрала ребенка и воспитывала. Ну, он, романтик чертов,
поверил и деньги стал давать, а потом появилась Зоя Ярцева, и Галя
переполошилась. Она приехала с ним отношения выяснять, подъездом ошиблась, как
и я. Между прочим, я фотографию украл, на которой Галя с Лерой, и показал тетке
из соседнего подъезда, у которой глаз-алмаз, той, что мне сказала, что “девушка
приходила”. Тетка ее узнала, Галю.
