Весь день в аптеке никто не работал, все тихо
переговаривались, украдкой утирали слезы, каждую минуту звонили в роддом и сами
бросались к телефону, хотя в обычные дни он звонил совершенно без толку, трубку
никто не брал, потому что всем и всегда было некогда. Уборщица Нина, как тень
отца Гамлета, бродила по аптеке и выдвигала ящики в соответствии с верной
приметой — когда женщина рожает, все ящики должны быть выдвинуты, а двери
открыты. Следом за ней ходила заведующая и задвигала — в соответствии с
инструкцией о хранении медицинских препаратов.
Клава благополучно родила и собиралась вскорости снова выйти
на работу. Хотя, судя по счетам в банках, у нее не было никакой такой
необходимости.
Ларионов регулярно заезжал к ним за подгузниками и детским
питанием и олицетворил собой «полную аптечную безопасность». Все знали, что «в
случае чего» нужно немедленно звонить Ларионову, и все будет хорошо. Несмотря
на то, что никто ему отродясь не звонил, такое знание добавляло им уверенности
в себе и в жизни.
— Подождите, — попросила Анфиса, — не надо Ларионову пока
звонить. Вы мне лучше скажите, Варвар Алексеевна, а кто вчера вечером к вам
заходил? Перед самым вашим отъездом?
— Господи помилуй, — сердито ответствовала заведующая, — да
кто только не заходил! У меня не кабинет, а штаб-квартира в Смольном, ты же
знаешь!
Она сняла очки, посмотрела на них и нацепила обратно.
— Значит, так. Наталья Ивановна заходила точно. Мы про крем
от загара говорили, который на реализацию взяли — он у нас не идет, потому что
не сезон. А у него срок годности ограничен, и с ним нужно что-то делать. Да ты
знаешь, наверное.
Анфиса не знала, потому что крем продавался в соседнем
отделе, в Натальином. Отдел назывался красиво — «готовых форм».
— Но я не брала ничего, никаких договоров, как вы можете,
Варвара Алексеевна, ей-богу!
— Да никто не брал, — перебила ее заведующая. — Однако же
они пропали!
— Да я к столу близко не подходила! — заговорила
заместительница в полном возмущений. — Вы же знаете, я никогда не подхожу,
Варвара Алексеевна! Я всегда здесь сажусь!
И она простерла руку и указала на стульчик, примостившийся
за полированным шкафом. В шкафу заведующая держала «вкусное» к чаю, записные
книжки, старые и новые, которые дарили аптечному руководству на каждый Новый
год по полтора десятка, рождественский веночек из искусственных веток и три
парадные чашки с блюдцами на случай приезда какого-нибудь начальства.
Стульчик и впрямь был любимым местом заместительницы, все об
этом знали.
— Так. Оксана заходила, заявление на отпуск я ей подписала,
это я уже одетая была… Ну, Виктор Семенович… Он сумку мою забрал. Да, еще Лида,
она льготников принесла… Славу я вызывала, у меня принтер не работает, я
просила его приехать и посмотреть. По телефону вызывала, его вечером в аптеке
не было. Потом Нина зашла, она у меня вчера мыла. А больше… не помню никого.
— Завьялова, — подсказала Татьяна Семеновна, — она к вам
заходила, точно. Я мимо шла, а она из кабинета выходила, и дверь за собой
прикрыла.
— Не помню, — задумчиво сказала заведующая, — Завьялову не
помню. А может, я с ней и не разговаривала. Самое главное, что вечером договоры
все на месте были. Вот тут, справа лежали. Целая стопка.
— Самое главное, — сказала Анфиса, — что они не нужны
никому, наши договоры. Вот это самое главное. И странное. Зачем их взяли?
Заведующая пожала плечами.
— Может, я пойду? — с надеждой спросила Татьяна Семеновна. —
А Завьялову пришлю. Вы у нее спросите, заходила она или нет? А то там народу
полно небось!..
— Идите, — махнула рукой заведующая. — Анфис, тебе Завьялова
нужна?
Анфиса покачала головой.
Значит, Оксана, водитель Виктор Семенович, Лида. Они
заходили все по очереди, и договоры еще были. Заведующая помнит точно, потому
что на один из них ставила печать. И программист Славик, присутствовавший
виртуально, по телефону.
Оксана хотела в отпуск, водитель забирал сумку, Лида
принесла льготные рецепты, а Наталья Ивановна сидела на своем любимом месте. Славик
получил указание починить принтер, который не работал, но вечером его в аптеке
не было.
Договоры пропали.
Они никому не нужны, кроме сотрудников. Да и сотрудникам не
нужны, только заместителям и бухгалтерше, для отчета.
— Ну что? Звоню Ларионову? — И заведующая протяжно
вздохнула, словно прощаясь со своей спокойной жизнью, в которой все было так
хорошо.
— Подождите, — попросила Анфиса, — подождите, Варвара
Алексеевна!
Что-то важное было в списке тех, кто приходил вчера в
кабинет, что-то такое, что все объясняло, и она просто не может ухватиться за
это важное, ухватиться и вытянуть на свет…
— Сейчас, сейчас, — бормотала она. — Сейчас…
Татьяна Семеновна замерла в дверях, Наталья Ивановна от
волнения примостилась на свой любимый стул за полированным шкафом, а заведующая
снова сняла очки.
— А сегодня?
— Что?
— Сегодня принтер работает?
— Да я и не смотрела даже, — удивилась заведующая. — И
понятия не имею!
— Славик утром был, — объявила Наталья Ивановна. — Он еще до
открытия пришел, что-то тут поковырял да и ушел.
Ну конечно. Был и ушел.
Анфиса протиснулась мимо заведующей, подняла крышку принтера
и вытащила из него неровную стопку бумаги.
Договоры.
Татьяна Семеновна ахнула. Наталья Ивановна вскочила со
стула. Заведующая нацепила очки.
Анфиса королевским жестом подала бумаги Варваре Алексеевне.
— Они?
Заведующая быстро перелистала.
— Они, — помедлив, ответила она. — Спасибо тебе, Коржикова.
Придется премию выписать.
— Ну, слава богу, — пробормотала Наталья Ивановна.
— А вы все — милицию вызывать! — сказала Татьяна Семеновна.
— Ты объясни мне, как они в принтер попали?! Это Славик, что
ли, баловался?
— Да никто не баловался, — Анфиса была очень довольна собой
и впрямь чувствовала себя папашей Пуаро. — Он утром пришел, принтер настроил и,
чтобы проверить, как он работает, сунул в него первую попавшуюся пачку бумаги,
только и всего! Вы же всегда ругаетесь, когда мы на чистой бумаге черновики
пишем!
— Ругаюсь, — подтвердила заведующая, — а как же мне не
ругаться, когда это расточительство сплошное! Два слова напишут, и листок в
корзину! А бумага денег стоит, и деревья надо жалеть!
