— А я, между прочим, знаю! — свирепо сказал Илья Решетников,
и девицы воззрились на него в изумлении.
Ох, как он ненавидел, когда девицы пялились на него с
изумлением! Это еще от жены пошло — та все изумлялась, как он чего не скажет! И
было в этом изумлении столько тонкости, столько сарказма, столько скорби, что
под этим взглядом его обуревало желание немедленно выброситься в окно.
— А откуда вы знаете?
— Оттуда, что я вчера на улице встретил Славку-программиста!
Он теперь у вас работает, а когда-то у нас работал!
— Наш Славик?! У вас работал?!
— Ну да. Славик. А что? Почему он не мог у нас работать?! Мы
тут рядом… в двух шагах!
— И что он вам сказал, интересно знать?
— Он сказал — вон в окне Анфиска-сыщица. Вы то есть, я
извиняюсь. Я спрашиваю, почему сыщица? А он отвечает — потому что все находит и
любые загадки отгадывает.
Анфиса молчала, но по ее носу Наталья видела, что
рекомендация Славика ей польстила.
— А я и думаю, значит, она — вы то есть — не только
медсестра, но и… детектив, так сказать.
Так как Анфиса продолжала молчать, он еще раз с тоской
рванул свой манжет, покрутил запонку и уставился в окно.
— Ну, не к кому мне обращаться! — сказал он с тоской. —
Какой еще частный детектив?.. Выдумки из телевизора!.. А мне надо… разобраться.
Этот ваш… Израилевич сказал: в следующий раз вы того… помрете. Он говорит:
накапливается отрава-то. Во мне накапливается.
Он отвернулся от окна, покачнулся и взялся рукой за голову.
Этот жест был странным, болезненным, каким-то натужным.
Загорелые пальцы на бритой голове казались толстыми и неуместными, он
неуверенно потер висок и опустил руку.
Скулы у него покраснели.
Он не собирался устраивать никаких демонстраций, а
получилось, что устроил.
Устроил словно специально для девиц с их «тонкостью» и
изумленными взглядами!..
Та, которая с кудрями и шикарным бюстом, немедленно
оказалась рядом с ним и вцепилась ему в локоть, уставилась в глаза и приоткрыла
рот, и он стряхнул ее пальцы со своего локтя.
— Извиняюсь.
Кудрявая с бюстом куда-то отвернулась и сунула ему под нос
стакан воды. Он взял стакан и попил немного.
Во рту было горько и так гадко, словно он жевал пенопласт и
долго не мог проглотить. Вода вся застряла в пенопласте, в горло ничего не
пролилось.
Анфиса смотрела на него довольно холодно.
— А… вы точно не алкоголик и у вас нет белой горячки?
— Точно и нет. Спасибо, Наташа.
— Пожалуйста, — пробормотала Наталья, никак не ожидавшая,
что он запомнил ее имя.
Дверь открылась, и вошла Лида со своей чашкой в руке. Она
никогда не оставляла чашку в шкафчике, всегда с собой носила. Она вошла,
окинула медленным взглядом авансцену и перевела его в партер, где сидела
Анфиса.
— В зале народу полно, — сообщила она скучным голосом, — а
за столом одна Оксана. Как заведующей нет, так и в зале никто не работает, да,
девочки?
Тут Наталья вдруг вышла из себя.
Она никогда не выходили из себя. А тут вдруг внезапно
обозлилась.
— Чего тебе здесь надо, а? — спросила она пронзительным
голосом. — Что ты все шпионишь, Лидочка?! Чего тебе не хватает?!
Она говорила и напирала на Лиду бюстом, и та хоть и нехотя,
но начала отступать.
— И чашку свою прихвати отсюдова!
— Я чай пить хочу!..
— Вот когда мы уйдем, тогда и будешь пить! Не раньше и не
позже! Поняла?
— Да что ты ко мне лезешь?! Не лезь ко мне!
— Это ты к нам не лезь!..
— Да я к вам не лезу, только всяким бандитам в аптеке делать
нечего! Их надо в милицию сдавать, не приглашать туда, где материальные
ценности!
Наталья вдруг покраснела, как помидор, воинственно тряхнула
бюстом и пихнула Лиду в коридор.
— А… а он не бандит, выпалила она и зачем-то показала Лиде
фигу, — он, может, ко мне пришел!
— А зачем это он к тебе пришел?!
— Ухаживает он за мной! Ну что? Съела?!
Илья Решетников распахнул глазищи и замер. Анфиса хохотала.
Наталья захлопнула дверь перед возмущенным Лидиным носом, повернулась,
погрозила Илье Решетникову пальцем.
— Что вы надо мной смеетесь?!
— Я? — удивился он. — Я не смеюсь.
По правде говоря, смеялась Анфиса. Наталья и ей погрозила.
— Нам надо работать, — сказала Анфиса, поднимаясь. —
Извините нас, пожалуйста.
— Как работать? — поразилась Наталья. — Ты что? Разве не
будешь ему помогать?!
— Наташ, ты с ума сошла!
— Да ничего я не сошла! — с досадой сказала Наталья. —
Человек тебе говорит, что ему обратиться некуда, а ты что?
— А что я?
— А ты из себя — Лидочку строишь! Ну?! Ты ж всякие
головоломки, как орехи, щелкаешь!
— Ну вот, — оживился Решетников, — и Славка-программист мне
то же самое сказал! Говорит, Анфиска все загадки отгадывает! Ну, соглашайтесь,
девушка!
— А Славка-программист всем на вашей работе расскажет, что я
Анфиска-сыщица из аптеки, да? И вся наша конспирация рухнет.
— Да никому он не расскажет! Он два года назад уволился, так
я его в первый раз увидел вчера! Соглашайтесь, а? Я вам все расскажу, где
бываю, что делаю, с кем встречаюсь, а вы на работе посмотрите, может, заметите
чего!..
Он подумал и вдруг добавил совершенно другим тоном:
— Помирать мне за просто так неохота. Радости никакой в этом
нету.
— Это точно, — согласилась Анфиса.
— А вы не маньяк? — осведомилась Наталья.
— Да какой, блин, я маньяк! Я грузовыми перевозками
занимаюсь. Фуры у меня, понимаете?!
— Так вы води-итель?!
Это Наталья зря спросила. У него на лбу было крупными
буквами написано, что он не водитель, а хозяин. Впрочем, может, подобного рода
надписи были отчетливо видны только Анфисе?
— Да какой я водитель! Я директор. У меня фирма, грузовыми
перевозками занимается. Мы все подряд возим. Машины. Пиво. Панели. Бревна. Ну,
канистра у нас есть, ее нам всякие химики часто заказывают. Ну… еще там
кое-чего. У нас даже лошадиный фургон есть и платформа для гоночных машин. И
страничка в Интернете! — Видно было, что страничкой он особенно гордится. — Нам
ее Арсений Троепольский сделал! Слышали про такого?
